Новая методика обольщения

Поначалу Курт, прозябавший в одном из благополучно хиреющих университетов, впал в состояние эйфории: у него наконец-то появился шанс заявить о себе. Но первое общение с новым руководителем (которого он до той поры знал лишь по научным публикациям) его слегка напугало: Алан оказался мрачным, мало располагающим к себе типом с длинным перебитым носом и глазами настолько черными, что радужка сливалась со зрачком. При одном взгляде на него в памяти поневоле всплывали смутные образы героев фильма «Восставшие из ада V: Месть, проклятых». Курт искренне изумился, заметив на пальце Алана обручальное кольцо (человек с такой внешностью по определению должен был либо предавать женщин анафеме, либо, напротив, совершать с ними изуверские дьявольские обряды). Однако еще больше он изумился, впервые увидев работавшую здесь же жену Алана — аппетитную миниатюрную киску с чувственными губками, и вихляющей походкой. Трудно было представить вместе людей более несхожих: Амур явно увлекался внутривидовой гибридизацией в то время, когда решил выстрелить в сердца этих двоих. Дорис Блайт вообще относилась к породе тех женщин, которых хотелось сразу же ухватить за мягкое место. Не удержавшись, Курт поделился своими соображениями с ненавязчиво опекавшей его миссис Кидд, невероятное обаяние которой попросту не позволяло замыкать перед ней душу. Та поманила к себе Курта сухоньким пальчиком и, когда он наклонился, негромко проговорила ему на ухо:

— Я бы настоятельно советовала вам, голубчик, придержать свое желание при себе. Предки Алана по материнской линии — ирокезы. Вы слышали о печально знаменитой резне, которую они устроили в 1649 году в обители Святой Марии? Так вот, если вам вдруг придет фантазия ухватить супругу Алана за попку, вряд ли он станет противиться голосу крови. В лучшем случае он просто снимет с вас скальп. И это даже не вполне шутка — уж я-то его знаю.

Сентенция миссис Кидд многое объясняла. Во всяком случае, Курт больше не удивлялся неожиданным вспышкам яростного сарказма, периодически взрывавшим обычную угрюмую непроницаемость Алана. Общительный и контактный, Курт всегда очень легко сходился с людьми, но сойтись покороче с Аланом представлялось ему утопией — с таким же успехом можно было пытаться коротко сойтись с спектрофотометром или термостатом. Впрочем, в самом начале работы в Эшфорде он все же предпринял одну попытку — больше из спортивного интереса.

— Вы знаете, Алан, в первой четверти XX века был такой американский актер Джон Бэрримор. Он считался одним из крупнейших театральных трагиков, играл Гамлета, Ричарда III… Но Бэрримор — это псевдоним, его настоящая фамилия — Блайт. Он, случайно, не ваш родственник?

Курт благоразумно удержал при себе ту информацию, что Джон Бэрримор еще и снимался в самых первых триллерах, так как обладал характерной «злодейской» внешностью, — именно поэтому мысль о родстве двоих Блайтов показалась Курту вполне логичной. Алан просверлил его своими угольными глазами.

— Я знаю только Дрю Бэрримор. Мои родственники никогда не играли на сцене.

Другой реакции Курт и не ожидал. Да, собственно, черт с ней, с четой Блайтов, — просто сама обстановка на факультете — излишне академическая и патриархальная — его поначалу изрядно угнетала. Новые коллеги держались чересчур чинно, не спешили признать вновь прибывшего своим, а здешние бесцветные и потертые дамы выглядели сверх всякой меры невыразительно — за исключением огненноволосой Дорис, но к ней не стоило приближаться и на пушечный выстрел.

Весь первый год Курт откровенно мучился: ему было тоскливо и одиноко. Исключительно от уныния он свел близкое знакомство с молодой парикмахершей — его подкупила ее литая спортивная фигура (как выяснилось, она в свое время занималась бегом с барьерами), но растянуть эту связь надолго не смог. Не склонная к умным беседам барышня признавала только одну тему для разговоров: она постоянно жаловалась на своего вечно отсутствующего и мало зарабатывающего мужа (Курт так и не уловил, кем он работает), тяготела к быстрому и неприхотливому сексу, да еще курила дешевенькие сигареты. В итоге Курт предпочел ретироваться и вновь передоверить парикмахершу заботам законного супруга.

К счастью, окончательно разочароваться в Эшфорде Курт не успел: к весне все начало становиться на свои места. Благодаря легкому характеру, отсутствию излишней амбициозности, а также принципиальному нежеланию встревать в профессиональные дрязги, Курт потихоньку стал завоевывать симпатии коллег. А в начале второго учебного года его уже считали своим в доску, да и он, понемногу освоившись, уже обдумывал более качественные варианты досуга — как выяснилось, далеко не все представительницы преподавательского состава перешагнули сорокапятилетний рубеж. Конечно, красавиц со страниц глянцевых журналов здесь искать не стоило, но к иным, присмотревшись, можно было привыкнуть, а затем они и вовсе начинали казаться вполне привлекательными.