Новая Луна

— Потому что твои люди, Рафа, приставили нож к моему горлу. И я не слышу от тебя ничего, что свидетельствовало бы о том, что они бы меня не зарезали.

— Я бы никогда не позволил им это сделать.

— Если бы твоя мать отдала приказ, ты бы их остановил?

— Я бу-хвэджан «Корта Элиу».

— Не оскорбляй меня, Рафа.

— Я сержусь из-за того, что наша охрана приставила нож к твоему горлу. Я сержусь из-за того, что ты оказалась под подозрением. Я в ярости, но ты же знаешь, как мы тут живем.

— Да. Что ж, возможно, я не хочу здесь жить.

Луна видит, как Рафа вскидывает глаза.

— Я знаю, как мы живем в Тве. Это хорошее место, Тве. Это безопасное место. Там мои люди, Рафа. Я хочу отвезти туда Луну.

Луна ахает. Лаз такой тесный, что она не может прижать ладони ко рту в попытке заглушить звук. Они могли услышать. Хотя… В Боа-Виста и так полным-полно охов и шепотов.

Рафа вскакивает. Когда он сердится, то подходит близко, на расстояние вздоха. На расстояние плевка в лицо. Лусика Асамоа не отступает.

— Ты не заберешь Луну.

— Здесь она не в безопасности.

— Мои дети остаются со мной.

— Твои дети?

— Ты разве не читала никах? Или тебе слишком не терпелось прыгнуть в постель к наиболее вероятному наследнику «Корта Элиу»?

— Рафа. Нет. Не говори этого. Не опускайся до такого. Это на тебя не похоже.

Гнев Рафы теперь разгорелся. Гнев — его грех. Другая сторона его приветливости: он легко смеется, забавляется, занимается любовью. Легко приходит в ярость.

— Знаешь что? Возможно, твои люди планировали…

— Рафа. Прекрати. — Лусика прижимает пальцы к губам Рафы. Она знает, что приливы и отливы его ярости одинаково быстры. — Я бы никогда, ни за что не стала интриговать против тебя — ни я, ни мои люди — ради того, чтобы заполучить нашу дочь.

— Луна остается со мной.

— Да. Но я — нет.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. Это твой дом. Со мной. С Луной.

— Здесь небезопасно для меня. Для Луны здесь небезопасно. Однако никах не позволит мне ее забрать. Если бы ты хоть раз попросил прощения за то, что ваши эскольты приставили нож к моему горлу, все могло быть иначе. Ты рассердился. Ты не извинился.

Теперь ее отец говорит, но Луна не слышит его слов. Она ничего не слышит, кроме шума внутри головы — это звук, с которым наступает худшая из всех вещей в мире. Ее мамайн уходит. Что-то сжимается в груди. Голова кружится от ужасного свиста, как будто воздух и жизнь утекают прочь. Луна выбирается из закутка в голове Ошоси, ползет прочь от потайного местечка, в котором подслушала слишком многое. Она исцарапала туфельки и порвала свое платье от Пьера Кардена о грубый камень.

После дождя мертвые бабочки превратились в мусор на поверхности воды. По краям водоемов их крылья образуют лазурную пену. Луна Корта сидит среди трупов.

— Эй-эй-эй, что случилось? — Лусика Асамоа приседает возле дочери.

— Бабочки умерли.

— Они живут недолго. Всего день.

— Они мне нравились. Они были милые. Это несправедливо.

— Мы такими их создаем.

Лусика скидывает туфли и садится на камень рядом с Луной. Болтает ступнями в воде. Синие крылья прилипают к ее темным ногам.

— Вы могли бы сделать так, чтобы они жили дольше одного дня, — говорит Луна.

— Могли бы, но что тогда они будут есть? Куда полетят? Они украшения, как флаги на Фестивале Ямса.

— Но это не так, — говорит Луна. — Они живые.

— Луна, что случилось с твоими туфельками? — спрашивает Лусика. — И твоим платьем.

Луна глядит на плавучие острова из бабочек, медленно дрейфующие вниз по течению.

— Ты уходишь.

— С чего ты взяла?

— Я слышала, как ты об этом сказала.

Ни один вопрос, который могла бы задать Лусика, здесь не пригоден.

— Да. Я отправляюсь обратно в Тве, возвращаюсь к моей семье. Но лишь на некоторое время. Не навсегда.

— Как надолго?

— Не знаю, любовь моя. Не дольше, чем придется.

— Но я с тобой не поеду.

— Нет. Я бы этого хотела, больше чего бы то ни было — больше, чем уехать самой, — но не могу.

— Я в безопасности, мама?

Лусика прижимает Луну к себе, целует в макушку.

— Ты в безопасности. Папа позаботится о твоей безопасности. Он оторвет голову любому, кто попытается тебя обидеть. Но мне нужно уйти, пока все не прояснится. Я не хочу, и я буду сильно по тебе скучать. Папа за тобой присмотрит, и мадринья Элис. Элис не позволит, чтобы кто-то причинил тебе боль.