Новая хозяйка собаки Баскервилей

– Ничего я не выясняю. Я проведать вас приехала. Но мне все-таки пора. – Катя пошла к двери.

– До свидания, к сожалению, пока хожу плохо, проводить не могу. Очень рад был вас видеть.

– Я тоже, – Катя не решалась выйти. – Думаю, что очень скоро вы на поправку пойдете.

– Надеюсь, – Спиридонов церемонно кивнул.

Катя наконец открыла дверь и уже на пороге услышала:

– Передавайте привет следователям. Скажите, что я им очень благодарен. Если бы не они, я бы вас не увидел.

Катя покраснела и наконец покинула палату.

– Зайчик мой, – приговаривала она, отвязывая от дерева беснующегося от радости Гектора, – хороший мой, но лапы у тебя ужасные, и если ты хоть немного испачкаешь машину, мама нас убьет.

Гектор был не дурак, но ничего не понимал из того, что ему говорила сейчас хозяйка. Он был так рад, был так счастлив, что его опять повезут в этот дом, где живет мальчишка Ваня, который дает конфеты, он опять встретится с болтливым попугаем и дурой-белкой, которая только и умеет крутить свое колесо, мелькание которого вызывало у Гектора дурноту. Она ведь не могла его бросить здесь, под этим старым тополем, оставив на память о себе всего лишь розовый пластмассовый тазик.

– Гектор, успокойся, тихо, ты меня с ног собьешь и испачкаешь всю! Давай лапы отряхнем и пойдем к машине.

Катя возилась с псом, удивлялась безумной собачьей радости. К машине она старалась идти походкой легкой, непринужденной – в том, что Юра Спиридонов смотрел на них в окно, она почему-то не сомневалась.

Мама их встретила необычайно радостно, Катя даже удивилась.

– Как съездила? – Катя ожидала, что маму в первую очередь будет волновать машина.

– Хорошо, но безрезультатно. Он ничего не помнит такого, чего бы не помнила я. И ничего не заметил.

– А как он себя чувствует?

– Чувствует? Нормально. Я бы сказала, хорошо. Уже встал и немного ходит.

– Ну слава богу!

Катя с удивлением посмотрела на маму.

– Мам, вот ключи от машины… там все в порядке. Все на месте и даже почти ничего не испачкано.

– Хорошо. – Мама опять удивила Катю, поскольку не задала ни одного вопроса и не усомнилась в словах дочери.

– Мам, у тебя все в порядке?

– Да, а что?

– Ты сегодня странная такая.

– Ничего я не странная, – отрезала мама и в качестве опровержения своих слов добавила: – Гектор, миленький, давай иди сюда, ко мне, на диван, нечего сидеть на холодном полу.

– Сейчас лето. И на улице жара. А он грязный. – Катя проводила взглядом Гектора, который со всего размаху рухнул на белоснежный диван.

– Сквозняки опасны для собаки. А в другой комнате открыт балкон. – Мама чесала пса за ушком, словно кошку. Гектор благодарно ронял слюни на дорогую обивку.

«Может, это я сегодня не адекватная!» – подумала Катя и пошла на кухню налить себе молока.

– А следователям ты позвонила? Рассказала им все? – прокричала мама на весь дом.

– Нет еще. Не кричи. Я устала сегодня. Завтра позвоню. – Катя вернулась в комнату и только сейчас заметила, что мама в новой блузке. Такой до боли знакомой расцветки.

– Что это? Я еще не видела.

– Конечно. Я сегодня ее купила.

– Где-то я ее видела. Только не на тебе.

– Наверняка видела. В вашем торговом центре. В отделе такой полной тетки, которая там работает.

– Ты была у нас?!

– А что? Нельзя?

– Можно, только там покупать нечего. А тебе подавно. Ты же у нас модница!

– Ну, это да, – мама приосанилась, – но мне захотелось посмотреть твой магазин. Время свободное было.

«Ой, что-то не так. Мама за хлебом на машине ездит, а тут… Ну и ну!» Катя пила молоко и ждала продолжения. Оно и последовало:

– У вас там такие страсти кипят. И заметны невооруженным глазом. Во-первых, это неприлично. Так себя вести в общественном месте – сплетничать, громко обсуждать начальство…

– Это ты о чем?

– О том, как ведут себя ваши сотрудники. Им совершенно наплевать на покупателей. Такое впечатление, что они заняты только собой. И своими дрязгами.

– Мама, надеюсь, ты не сказала, кто ты, и не вмешалась ни в какую историю?!

– Что ты! Я была немая и только все слушала. Я стояла и выбирала перчатки.

«Немая» мама – это почти невероятная вещь! Что же там такое было, что она хотела так узнать!» Катя почувствовала беспокойство.

– Так что же ты услышала?

– Твой директор разводится! – Мама с торжеством посмотрела на Катю.

– Откуда ты взяла?

– Я сама слышала, как эта твоя толстая…

– Шадринцева, – подсказала Катя.

– Да, совершенно отвратная дама. Глазки лживые, каждые два слова «воот, понимаешь», и вообще, как женщина может за собой не следить.

– Мам, бог с ней! Откуда ты взяла, что Евграфов разводится?!

– Так вот, эта Шадринцева по телефону с кем-то говорила. Все время повторяла: «Правильно, Майя, молодец Майя, ты и без него проживешь!» Потом они поговорили еще немного, и вдруг эта самая Шадринцева произносит: «Как уже развели?! А почему ты мне не сказала?! Так это уже случилось?!» Ну а потом меня выставили из павильона под предлогом каких-то срочных дел в администрации, но я видела, что эта мадам побежала по соседям сплетню разносить.

– И все? – Катя внимательно посмотрела на маму.

– И все, – соврала мама.

– Дальше? – не моргнув глазом сказала Катя.