Новая хозяйка собаки Баскервилей

В команде Али были секретарь, парикмахер, костюмер, помощник по общим вопросам. Был еще директор, некий молодой человек, флейтист по образованию, но Аля очень быстро поняла, что расторопность и щепетильность не его сильные качества. Они расстались, а директорские функции были поделены между секретарем и помощником. «Собственно, мне волноваться совсем не надо – у меня есть Вадим», – всегда думала Аля.

Поднявшись в собственную артистическую гримерную, Аля встретила секретаря.

– Я хотела вам звонить…

– Я шла пешком. Весна. – Аля улыбнулась.

– Все готово, оркестр в зале.

– Я знаю, встретила ассистента.

Она наскоро привела себя в порядок и спустилась в зал.

Аля вступила на сцену и окинула взглядом темный зал. Сколько раз она испытывала это чувство – тревоги и радости?! Сколько раз чувствовала эту зависимость от людей, которые расположились позади нее! Сколько раз благодарила за внимание и чуткость дирижера?! И сколько раз осознавала, что своим голосом подчиняет людей, заставляя их сопереживать тому, о чем поет.

Концерт, в котором должна была принимать участие Аля, начинался вечером. В это время фойе Метрополитен-опера заполнится женщинами в вечерних платьях и мужчинами в смокингах и лакированных штиблетах. Эта публика еще потолкается в фойе, обмениваясь новостями и давно известными сплетнями, а потом пройдет на свои места в красно-золотом зрительном зале. И в этот самый момент эти люди наконец останутся наедине с собой, со своими мыслями и чувствами и поэтому смогут принять музыку…

Репетиция, легкий обед, отдых, и вот уже костюмер вывесила отобранное платье, вот уже включены фены, щипцы, разложены палитры грима, вот уже достали из коробки туфли на высоком, но устойчивом каблуке со специальными набойками – Аля всегда боялась упасть, и Вадим давным-давно отыскал старого грузинского обувщика, который шил ей обувь для выступления. Аля в ярком китайском халате с широкими рукавами сидела уже у зеркала. Прелесть и удобство этого старого артистического неглиже она оценила очень быстро – шелковые халаты были приятны на ощупь, не жаркими и не холодными, их легко можно было сбросить, не тревожа уже сделанной прически и грима. И при всем том выглядели они прилично.

– Так, приступим, – гример, она же парикмахер улыбнулась Але в зеркало.

– Приступим…

Аля сегодня пела Моцарта, по удивительному совпадению, ту же самую арию, которую пела в Зальцбурге в выпускном классе. Это ее учителя, такие опытные и такие рисковые поручили молодой певице то, что начинающим певцам труднее всего, – музыкальную партию, требующую безусловного владения голосом.

– Моцарт – это трудно, – говорили со всех сторон.

– Это соответствие голоса и произведения. Старые мастера умели подстроиться под исполнителя, – возражала фрау Вальц, преподавательница Али.

Прическа, грим, и вот уже подали платье – для этого выступления Аля выбрала темно-вишневое платье с узким белым воротником из кружева ручной работы. Когда она оделась и посмотрелась в зеркало, то не могла не улыбнуться.

– С богом, – секретарь Людмила строго перекрестила Алю и подтолкнула к двери, – идите, уже было объявление.

Этот путь до сцены она проходила неоднократно, но спроси, какого цвета стены, не ответила бы. Уже в кулисах, когда были видны освещенная сцена и темный зал, она остановилась и дотронулась до кольца, которое было у нее на левой руке. «Я готова», – проговорила тихо и теперь ждала только знака, чтобы выйти на сцену.

– Мадам Корсакова, вам просили передать, – молодой человек из числа сотрудников театра, передал ей записку. Аля, почти не понимая, посмотрела на него – она запрещала беспокоить ее до начала выступлений. Но молодой человек протягивал записку, она взяла и, развернув, прочитала…

– Людмила, я петь не буду. Передайте, пожалуйста…

Аля теперь шла быстро к себе, пытаясь на ходу расстегнуть узкие манжеты платья… Навстречу ее попадались удивленные люди, кто-то громко окликнул, но она только бросила по-английски:

– Все вопросы к помощнику и секретарю.

Распахнув дверь гримуборной, она бросила помощнику:

– Позвоните в аэропорт, мы должны срочно вылететь в Москву.

– Когда?

– Как можно быстрее.

Секретарь Людмила вбежала в гримерку, разговаривая по мобильному телефону, следом шел кто-то из администрации, потом послышался голос режиссера.

– Пусть войдут, я сама все объясню.

– Я все объяснила, – Людмила запнулась, – вернее, я объяснила, что вы выступать не будете. Причины я не знаю, поэтому и не дала никаких пояснений. Только, пожалуйста, – тут она понизила голос, – что бы то ни было – осторожнее. Здесь же сейчас полно прессы.

Аля кивнула.

– Причина уважительная. Семейная. Все вопросы, связанные с финансово-юридической стороной моего решения, можно обсудить с моим агентством. Прошу меня извинить, я должна спешить.

– Машина готова. – Помощник уже держал в руке кожаный кофр, куда Аля побросала мелочи.

В машине помощник, сидящий рядом с водителем, обернулся и сказал:

– Вы полетите с пересадкой в Лондоне. Это самый оптимальный вариант, который удалось найти при такой спешке. Главное, не попасть в пробку.