Новая хозяйка собаки Баскервилей

– Чувствуешь, нет такого движения… Как тогда.

– Да, немного по-другому. Но пахнет так же, лесом, водой, мхом. – Юра глубоко вздохнул. – Хорошо здесь. Так бы и не уходил.

Катя посмотрела на него внимательно.

– Ты устал?

– Ужасно. Мне так надоела вся эта возня с расследованием. Я уже точно знаю, что никого не найдут, и участвую в этом только по одной причине: чтобы виновника «не назначили». Бывает, знаешь ли, у нас и такое. Пока принимаю в этом участие, есть гарантия, что невинный не пострадает. Не посмеют притянуть за уши. А так… так мне совершенно неинтересно, кто и почему. Я сам-то точно знаю, что не виноват ни перед кем. Ничего не украл, никого не обманул, никому ничего не обещал…

– Ты еще себя плохо чувствуешь, еще не окреп, отсюда и такое состояние. Должно пройти время, чтобы ты все воспринимал так же, как и раньше.

– Это уже невозможно. Когда в тебя стреляют…

– Я понимаю, но мозги иногда вовремя отключаются. И ты начинаешь думать о произошедшем как о чужом случае.

– Ну да, и эти защитные свойства психики…

– Да, я о них.

– И все-таки здесь хорошо, тихо, спокойно, нет никого.

– Только надо возвращаться, они там сейчас панику поднимут.

– Верно, только совсем не хочется… Слушай, давай как-нибудь в лес съездим. Ну, например, за грибами?

– Давай, скоро самый сезон. Можно будет на нашу дачу – у нас там места неплохие, опять же Бородино близко. Можно и туда будет заглянуть.

– Господи! Как же давно я не был в обычном лесу!

– А сейчас?!

– Сейчас, – Юра отмахнулся, – сейчас это работа. И кстати, если бы не ты, я не знаю, что и делал бы.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты, как якорь, удерживаешь на нужном месте и не даешь течению отнести туда, откуда очень сложно выплыть.

– Приятно слышать, хотя моя мама говорит, что это меня надо на поводке водить.

– Мамы бывают очень необъективны.

– Им так не кажется. Давай возвращаться. Позвони на яхту, чтобы они были готовы.

– Они готовы, – доложил он через минуту.

– Ну, теперь сосредоточились. Поводок Гектора я отдаю тебе на берегу, на холме. Потом окликаю его? Помнишь?

– Да, помню. Давай тогда быстрей.

Они повернули назад и быстрым шагом направились к берегу.

У кромки леса Катя отдала поводок Юре. Они дошли до холма, остановились. Посмотрели на помощника капитана, который взмахнул рукой и прокричал:

– Где вы?! Вас одних ждут!

– Возьмите Гектора, – произнесла Катя и протянула поводок Юре, тот взял его, и они стали медленно спускаться по осыпающемуся песку. Катя была сосредоточена – она сделала несколько шагов, улыбнулась помощнику капитана, который стоял с напряженным лицом, потом подняла глаза на яхту, которая покачивалась на сизой воде. Там она увидела людей, все рассредоточились на палубах, в точности повторяя ту картинку, которую она сама сто раз описывала следователю. Катя на несколько секунд задержала взгляд на нижней палубе – она была почти пуста, потом сразу перевела глаза на верхнюю. Замерев на месте, она вдруг громко окликнула собаку:

– Гектор! Гектор!

Пес метнулся к ней, вслед за ним по песку поехал Юра, но в этот момент раздался звук выстрела, и у Кати вдруг в голове затуманилось, перед глазами появилась пелена, в груди возникла слабость. Последнее, что она видела, это розовый язык Гектора прямо у своих глаз.

…Лицо было красивое, но грубое. И выражение этого лица с правильными, почти идеальными чертами, было жестокое, немного презрительное. Сама фигура была не видна, но солнце, освещавшее верхнюю палубу, сыграло дурную шутку с той, что там спряталась. Приглядевшись, можно было увидеть и женское лицо, и силуэт, и руку, которая сделала резкое движение. Катя вспомнила, как ей бросилась в глаза мелькнувшая одинокая тень, замершая на мгновение, затем сделавшая осторожное движение и именно этой осторожностью, этой затаенностью обратившая на себя внимание. Катя вдруг почувствовала точно такую же тревогу, какую ощутила в сумрачном лесу, наполненном таинственным движением, тревогу, предвещавшую опасность. И захотелось развеять этот страх, эту тревогу, отогнать опасность возгласом. Захотелось отвергнуть почудившуюся угрозу обыденностью поступка, и тогда Катя громко окликнула Гектора. Выстрел прозвучал почти одновременно с ее голосом.

Катя лежала с закрытыми глазами и открывать их не хотела. Обморок был хорош тем, что ее больше никто не трогал и не задавал вопросов. Воспоминание о случившемся несколько месяцев назад вспыхнуло словно сюжет кинохроники. Открыть глаза пришлось – чей-то мужской голос почти кричал из-за стены:

– Я вас в порошок сотру! Вы последние дни работаете следователем. Вы не только уйдете по несоответствию, вы попадете под суд за применение таких методов!

Этот голос Кате был знаком – он принадлежал Юре. Второй мужской голос бубнил тихо и виновато, Катя слышала только отдельные слова:

– Поймите… Ради следствия… Наш психолог…

На этом месте Юра взорвался:

– Плевать я хотел на вашего психолога! Как вы могли, вашу мать…