Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Помимо технических нововведений и роста энерговооруженности производства важнейшим залогом индустриализации стало развитие транспортной системы – революция в средствах коммуникации, вызвавшая резкое удешевление перевозок при росте их скорости, надежности и качества. Это уменьшало предпринимательские риски, усиливало внутрихозяйственную интеграцию экономик и международное разделение труда, стимулировало интенсификацию потоков готовых продуктов, сырья, труда и капитала. Основой коммуникационной революции в конце XVIII – первой половине XIX в. послужило бурное, но во многом недооцененное исследователями развитие традиционных транспортных систем (активное строительство в западноевропейских государствах и США морского и речного парусного флота, портов, каналов, мостов и дорог). В 1860–1870-е гг. свыше половины морского, речного и сухопутного грузооборота ныне развитых стран приходилось на традиционные виды транспортных перевозок.

Промышленный переворот сопровождался насыщением экономики капиталом. В период «промышленного рывка» темпы роста капиталовооруженности труда, рассчитанной по динамике активной части основных фондов, составляли в Великобритании 0,8–1,0 %, во Франции 1,6–1,7, в Германии 2,4–2,5, в Италии 3,2–3,3, в США 3,4–3,6 и в Японии 5,9–6,1 %. В среднем они вдвое-втрое превышали общие темпы роста капиталовооруженности труда. Норма валовых капиталовложений (без учета изменения запасов) возросла на этапе перехода от доиндустриальной экономики к индустриальной примерно вдвое – с 5–7 % ВВП в XVI–XVIII вв. (в среднем по Западной Европе) до 12–14 % в целом по странам Запада и Японии в 1800–1913 гг. Судя по данным о норме собственно производственных инвестиций (в Великобритании в период «промышленного рывка» 6–7 % ВВП, во Франции – 10–11, в Германии – 10,5–11,5, в Италии – 11,5–12,5, в Японии – 13,5–14,5, в США – 15–16 %), страны, позднее приступавшие к индустриализации, вынуждены были мобилизовывать для преодоления своей относительной отсталости более высокую долю национального продукта. Анализ воспроизводственной структуры накопления показывает, что на этапе промышленного переворота капитал в странах Запада во многом (в среднем на 45–48 %) «самофинансировался» за счет фонда возмещения; доля изменения запасов составляла в целом 5–7 %, а удельный вес чистых инвестиций достигал примерно 45–49 % общего объема внутренних капиталовложений.

Небезынтересен также вопрос о соотношении внутренних и внешних источников финансирования индустриализации. Отток и перевод ресурсов из Индии в Великобританию в течение двух-трех десятилетий до начала и во время «промышленного рывка» мог обеспечить (в случае их производительной реализации) соответственно 40–45 и 20–25 % всех чистых внутренних капиталовложений королевства. Существенен был также трансферт капитала из Франции и Голландии: в 1790-х – начале 1800-х гг. он был эквивалентен примерно 1/3 британских внутренних нетто-инвестиций. Отмеченные вливания облегчали многие проблемы, в том числе связанные с финансированием государственного долга, бюджета и немалых военных расходов Великобритании. Однако эта страна оставалась в целом чистым экспортером капитала. Его относительные размеры, составлявшие в 1761–1845 гг. в среднем 1/5–1/4 общего фонда нетто-сбережений, достигли в 1846–1870 гг. 2/5 и в 1871–1913 гг. – почти 3/5. В результате примерно с середины XIX в. доля чистых инвестиций в ВВП Великобритании стала постепенно сокращаться, опустившись в 1891–1913 гг. до уровня 3,5 %. Повышавшаяся доля фонда амортизации могла только компенсировать это падение. Став крупнейшим заимодавцем и экспортером капитала, «мастерская мира» обескровливала свою внутреннюю экономику: в конце XIX – начале XX в. общая норма капиталовложений в этой стране (около 9 %) была намного меньше, чем у других промышленно развитых держав (в США и Германии – 22–23 % их ВВП).

Франция в период ее «промышленного рывка» была также чистым экспортером капитала (его вывоз был эквивалентен в 1820–1869 гг. примерно 18–20 % национальных чистых сбережений, в 1870–1890 гг. – 11–13 и в 1891–1913 гг. – 33–35 %).

В ходе революционных и наполеоновских войн часть ресурсов, экспроприированных у других европейских государств, была, по-видимому, аккумулирована и материализована в производственных фондах, создавших базис для последующей индустриализации. Германия, много потерявшая в ходе наполеоновских войн, впоследствии оказалась вынужденной привлекать иностранный капитал, главным образом в период, предшествовавший ее «промышленному рывку» (до середины XIX в.). Существенной финансово-экономической «подпиткой» германской индустриализации были контрибуция и территориальные приобретения, полученные в результате франко-прусской войны. Но в целом Германия, начиная со второй половины XIX в., была чистым экспортером капитала, вывоз которого достигал в среднем 11–15 % ее национальных сбережений.