Новая исповедь экономического убийцы

— Именно поэтому я решил ускорить решение вопроса о Канале. Сейчас самое подходящее время для начала политической битвы за его возвращение.

Эта речь вдохновила меня. Я вернулся в отель и написал письмо, которое, в конце концов, отправил в Boston Globe. Мне в офис перезвонил редактор с просьбой написать статью в раздел «Компетентное мнение». Статья «Колониализму в Панаме нет места в 1975 году» заняла почти полстраницы напротив редакционных статей в номере от 19 сентября 1975 года.

В ней назывались три конкретные причины, по которым следовало вернуть Канал Панаме. Во-первых, «Нынешняя ситуация несправедлива — и уже одно это является достаточной причиной для любого решения». Во-вторых, «Существующее соглашение несет в себе куда больше риска в отношении безопасности, чем риск от частичной передачи контроля панамцам». Я сослался на исследование, проведенное Комиссией по Каналу, которое пришло к выводу: «Движение по Каналу может быть остановлено на два года бомбой, заложенной каким-то одиночкой со стороны Гатунской дамбы». Кстати, именно на этой угрозе генерал Торрихос неоднократно публично акцентировал внимание. И, в-третьих, «Нынешняя ситуация создает серьезные проблемы для отношений между Соединенными Штатами и Латинской Америкой». Закончил я следующим:

«Лучший способ обеспечить бесперебойную и эффективную работу Канала — помочь панамцам получить контроль над Каналом. Поступая таким образом, мы могли бы гордиться своей приверженностью курсу самоопределения, в верности которому поклялись 200 лет назад…

Колониализм был в моде в начале века (в начале 1900-х), равно как и в 1775-м. Возможно, ратификация подобного соглашения была правомерной в контексте того времени, но сегодня ей нет оправдания. Колониализму нет места в 1975 году. Отмечая свое двухсотлетие, мы должны это осознавать и действовать соответствующим образом».

С моей стороны довольно смело было писать подобное, особенно учитывая тот факт, что я недавно стал партнером в MAIN. Считалось, что партнеры должны избегать общения с прессой и, уж конечно, воздерживаться от политических обличений, публикуемых на первых страницах самой влиятельной газеты Новой Англии.

По внутренней почте я получил целую кипу неприятных, в основном анонимных, записок, приколотых к копиям газетной статьи. Я уверен, что одна из них была написана рукой Чарли Иллингворта. Мой первый проектный менеджер работал в MAIN уже более десяти лет (а я меньше пяти) и все еще не был партнером. На записке был нарисован череп с костями, а под рисунком была незатейливая подпись: «И этот коммуняка — партнер в нашей фирме?».

Бруно вызвал меня к себе в кабинет.

— У вас будет много бед из-за этой статьи. MAIN — довольно консервативное место. Но хочу, чтобы вы знали мое мнение: вы сообразительны. Торрихосу наверняка понравится эта статья; очень надеюсь, что вы послали ему экземпляр. Хорошо. Так вот, этим ребятам в офисе — тем, кто считает Торрихоса социалистом, — на самом деле абсолютно все равно, кто он; для них главное — чтобы были контракты.

Бруно, как всегда, оказался прав. Шел 1977 год, у власти в США был Картер, велись серьезные переговоры по Каналу. Многие конкуренты MAIN приняли не ту сторону и, соответственно, были вынуждены уйти из Панамы; объем же нашей работы все увеличивался. Я сидел в холле отеля «Панама», только что закончив чтение статьи Грэма Грина в New York Review of Books.

Статья «Страна пяти границ» была довольно дерзкой. Речь в ней шла, в частности, о коррупции среди старших офицеров Национальной гвардии Панамы. Автор подчеркивал: генерал сам признает, что многие его сотрудники пользуются особыми привилегиями, в частности лучшими квартирами, поскольку, «…если я им не заплачу, заплатит ЦРУ». Здесь чувствовался явный намек на то, что разведка США намеревалась действовать вопреки воле президента Картера и, если потребуется, подкупить армейское руководство Панамы, чтобы те саботировали переговоры по соглашению. Я постоянно задавал себе вопрос: не начали ли уже шакалы подбираться к Торрихосу?

В разделе «Люди» журнала Time или Newsweek я видел фотографию Торрихоса и Грина, сидевших рядом. Подпись поясняла, что писатель, личный гость генерала, теперь стал хорошим другом Торрихоса. Мне было интересно, какие чувства испытывал генерал к этому писателю: человек, пользовавшийся его доверием, теперь выступил с такой критикой.

Статья Грэма Грина подняла и еще один вопрос, имевший отношение к тому дню 1972 года, когда я сидел за кофейным столиком с генералом. По моему тогдашнему убеждению, генерал знал, что целью игры в иностранную помощь является его личное обогащение и погружение страны в долговую яму. Я был уверен, что он понимал: вся система построена на презумпции продажности людей, облеченных властью, а его решение не брать ничего лично для себя, но использовать помощь во благо народа в конечном итоге может привести к его свержению. Мир наблюдал за этим человеком; последствия его действий сказывались далеко за пределами Панамы и, соответственно, все, что он делал, воспринималось очень серьезно.