Новая Инквизиция V (СИ)

Но Аид не счел нужным реагировать. Вместо ответа он прикрыл глаза, и вокруг его замершей фигуры заструились тонкие пряди некроэфира. Инфестат принялся плести невесомые кружева из тьмы, вписывая в них все больше и больше деталей. Работал он настолько тонко и сноровисто, что Виноградов невольно подзавис и залюбовался. Сам ветеран никогда не пробовал так оперировать энергией смерти. Да и вообще не представлял, что такое возможно. Предел Изюма — это пустить волну из мрака. Ну или слепить из нее подобие копья, чтоб кого-нибудь укокошить. А то, что делал сейчас медиум, лежало в совершенно иной плоскости их темного таланта. По сути, рядом с отцом Дамира спецназовец был как трехлетний ребенок с шариковой ручкой на фоне признанного гения из мира живописи… С великим трудом скинув с себя оковы оцепенения, инквизитор заметил, что пацан с таким же восхищением наблюдает за манипуляциями отца. И вот после этого Аид будет говорить, что не хочет подавать сыну плохой пример… Ну да, как же.

Собрав воедино всю свою волю и решительность, Макс сотворил некроэфирное формирование. Грубое. Увесистое. Неуклюжее. А потом швырнул его как лом в изящное ажурное плетение Секирина. Тонкие туманные нити не выдержали такого надругательства и распались под натиском чужой энергии. Медиум дернулся, будто от удара током, и сразу же распахнул веки. Россиянин невольно сглотнул слюну, когда в него вперился убийственный взгляд инфестата.

— Еще раз так сделаешь, Третий, — угрожающе прошелестел голос Аида, — и сильно пожалеешь.

Не заботясь о том, насколько доходчиво он изъяснился, Сергей снова приступил к творению странных узоров. А Изюм печально вздохнул, мысленно попрощался со всеми, с кем еще не успел, и сделал несколько глубоких вдохов. Немного успокоив нервы, спецназовец сжал кулак, а потом от всей своей широкой души вдарил Аиду по морде. Обычно такой оплеухой инквизитор в лёгкую ломал челюсти и вгонял противников в кому. Но Секирин стал исключением из этого правила…

Бывший спецназовец на долю секунды ощутил, как хрустят кости под его рукой. Он в подробностях рассмотрел, как сильнейший инфестат отлетает в другую сторону лестничного пролета. Но вместо того, чтобы упасть бесчувственной грудой, медиум мячиком отскочил от пола. Совершив немыслимый фортель, Аид воздел себя на ноги и развернулся к россиянину. Глаза Секирина стремительно налились тьмой и кровью. И смотреться в них стало попросту невыносимо.

Кажется, сейчас грянет нечто нехорошее…

Эпилог

— Хэй, Пауло, привет!

К высокому атлетически сложенному латиноамериканцу подошла соблазнительного вида девица, затянутая в военный комбинезон, и вульгарно хлопнула его пониже спины.

— Добрый день, Миа, — совершенно равнодушно поздоровался с ней мужчина, уже давно привыкший к подобным знакам внимания со стороны коллеги.

— Все такой же холодный и неприступный, да? — подмигнула военная и понимающе ухмыльнулась.

— Ты же прекрасно знаешь, что я играю за «другую команду», и мне твои домогательства до одного места.

— Ох, Пауло, попомни мое слово! Не было еще такого парня, которого бы я не смогла затащить в койку! — самодовольно осклабилась девушка и картинным жестом откинула с лица прядь медно-рыжих волос. — Ты, конечно, продержался дольше остальных, но это ничего не значит. Ты уже обречен, просто еще не понимаешь этого. Только взгляни на эту прелесть…

Девушка соблазнительно изогнулась, выпячивая вперед пышную грудь. И плотная ткань обмундирования аж заскрипела под натиском ее женских округлостей. Проходящий мимо сотрудник Бюро, случайно узревший такую сцену, споткнулся об собственную ногу, чуть не пролил на себя кофе и поспешил смущенно скрыться за поворотом.

— Ох, боже, — закатил глаза латиноамериканец. — Миа Лилиан Прайс, не позорься. Ты ведешь себя как озабоченная первокурсница колледжа.

— Ну и задница ты, Пауло! — надула пухлые губки военная и отвернулась. — Ради приличия мог бы хоть подыграть! И вообще, не смей называть меня полным именем! А то больно на моего занудного папашку начинаешь походить с его нотациями…

— Извини, я не хотел тебя обидеть.

— Но обидел! Теперь я чувствую себя страшной, ненужной и одинокой…

— Ой, да брось, Миа! — примирительно прогудел мужчина. — Ты самая привлекательная женщина из всех, кого я знаю! И вовсе не обязательно это доказывать себе и окружающим. Особенно таким способом, который избрала ты.

— Что-что⁈ Ты считаешь меня привлекательной? — враз повеселела военная, вычленив из всей фразы только то, что ей хотелось. — Мне не показалось? Смуглый жеребчик Пауло все-таки втайне мечтает, чтобы крошка Миа его оседлала?

— Святые угодники… — сокрушенно покачал головой латиноамериканец. — Ты просто неисправима. И как господь допустил, чтобы такое внешне прелестное создание оказалось настолько порочным внутри…

— Ха-ха, ну ты ханжа, Пауло! — насмешливо толкнула сослуживца локтем девица. — Тебе напомнить, что бог говорит об «игроках твоей команды?»