Новая игра

— А куда хошь, — рассмеялся Малофеев и не без гордости, державным жестом, повёл рукой. — Валите, места много. Жратвы в летнем лесу навалом, не пропадёте… Правда, вот комар у нас знатный, ну да ничего, приспособитесь, вы же арии, сверхчеловеки. А теперь марш отсюда, — добавил он строго. — А то скоро Гриня вернётся. А у него язык как помела.

Когда фон Кройцы скрылись в кустах, он длинной очередью продырявил утреннее небо, разогнал на болоте ряску, бросил в воду колесо «Цундаппа» и, наконец-то раскурив слоновью ножку, принялся ждать. Ждал не долго. Вскоре из-за поворота появился запыхавшийся Гриня.

— Товарищ Малофеев, докладываю… Со взрывателем всё в порядке, стоит. Ой, а где захваченные фашисты? Что мы особисту-то скажем?..

Без интереса, буднично так спросил, заранее зная ответ.

— Как это где? Где положено, — усмехнулся бородач. — Попытка группового побега. Пресечённая. Успешно. Так в особом отделе и доложим, если что.

— Ага, так и доложим. — Гриня посмотрел на россыпь свежих гильз, на потревоженное болото и перевёл глаза на Малофеева. — Ох и лют же ты, Фрол Иваныч. Не даёшь спуска врагу.

— А то, — убрал флягу его старший товарищ. — Победу, Гриня, нужно ковать по гвоздику, это я как кузнец тебе говорю…

Колякин. «Достали!»

Солдат знает истину. Его жизнь полна тягот, поэтому пустое в ней не задерживается. Любая солдатская присказка — чистое золото. Особенно та, что велит держаться поближе к кухне и подальше от начальства. Увы, кухня порой бывает недосягаема. В отличие от, будь оно неладно, начальства.

— Хрен тебе, Колякин, а не вторую звезду, — как раз сейчас выговаривало оно майору. — Давай-ка в пахоту, а то как бы и твоя единственная раком скоро не встала. Всё свиньями занимаешься, а Нигматуллина беглого кто будет ловить? Рената этого Вильямовича?.. Бога ещё благодари, что негра добыл, а то бы уже ехал куда-нибудь в дружественную Коми… Кстати, как он там, негр-то? Лучше, говоришь? Ну ладно, давай работай иди. Всё, майор, свободен…

«Сволочь, — откозырял Колякин. — Как свинину центнерами уплетать, так „Андрей Лукич“. А чуть заминочка, так „свободен, майор“…»

И дался же им этот Нигматуллин? А если его там, в болотах, уже раки доели? Или этот… Эрми… Эрни… Эриманфский вепрь затоптал? И чего ему, начальству, вдруг негр?.. Который, строго говоря, не то чтобы очень уж лучше — лежит серый, как зола, и невнятно мычит, что сейчас придёт чёрный буйвол и всех к такой-то матери забодает. Пить надо меньше. Ну да ничего, оклемается с Богом. И вообще, не важно, что лежит, главное дело, что сидит. А вот гад Нигматуллин… Ведь не просто убёг, а ещё и прихватил его, Колякина, кровную золотую звезду. Заветную, подполковничью…

Мысли, кажется, начали устремляться по кругу. Следовало развеяться. Желательно — не откладывая. Доставить себе хоть маленькое удовольствие…

Майор вздохнул и хмуро посмотрел на старлея Балалайкина, скучавшего за соседним столом.

— Слышь, Вадик, — сказал он. — Остаёшься за старшего. Я — по агентурной части. Съезжу проверю оперативную информацию. Насчёт связей Нигматуллина… Как поняли меня, товарищ старший лейтенант?

Вообще-то, хотелось не Вадиком его величать, а со всего плеча заехать в рыло. Чтобы особисту не стучал. Но отводить таким способом душу — дело одноразовое. А жизнь, будем надеяться, впереди длинная. Ещё не вечер — успеется.

Хотя и не забудется…

— Есть, товарищ майор, — вскочил Балалайкин. — Есть оставаться за старшего. Не беспокойтесь, Андрей Лукич, будет порядок в танковых войсках.

«Интересно, почему у нас в танковых войсках всегда порядок? — надевая китель, подумал Колякин. — А чуть беспорядок, говорят „бардак на флоте“. Во внутренних-то войсках что?..»