Новая Эпоха

После боя я несколько дней приходил в себя, так что разговор со следящим за мной человеком, не состоялся, а после я его больше не видел до момента призывной комиссии. Вот там-то он меня и завербовал в СКС.

Я не служил в армии как все, не стоял на стенах между убежищем и морем, не ходил на военных катерах вдоль берега, отстреливая Мурашей, не охранял воинские караваны на льду от Тихушников. Вместо этого, я учился уходить от слежки, стрелять из всего, что только стреляет, прочитал кучу литературы, как выживать во всевозможных форс-мажорах.

Пытались обучать рукопашному бою, но ничего не вышло — я «ушатал» обоих наставников на первой же тренировке. После чего они сами просили показать им те или иные приемы. А когда узнали, что я тот самый Красавчик, — так меня прозвали после моего последнего боя на арене — который смог справиться с разведчиком Мурашей, то стали просить, чтобы я их научил бою с ножом. Короче, я учился в основном теории, потому-что в рукопашной и с ножом в сочинском убежище разбираются гораздо лучше, чем в СКС.

После меня официально комиссовали из рядов вооруженных сил, энурез, елки-палки, ничего не поделаешь. Я стал вольным Стрелком, как и все курьеры, что позволяет не вызывая подозрений, передвигаться между убежищами и насыпными островами, находящимися на главной ледовой дороге, напротив каждого убежища и даже Сочинского, хотя оно и не имело своего выхода на поверхность.

Около семи лет я колесил по нашей стране и странам ближнего зарубежья, доставляя секретные послания из пункта «А» в пункт «Б». Пока однажды в сумерках под грузовиком, в котором я ехал, не проломился лед, и он не ушел на дно вместе с Ледоходом. Но я, в отличие от него, успел выпрыгнуть из машины. Это случилось в Азовском море, близ города Ейска, а поскольку грузовик ехал не в колонне, а в гордом одиночестве, да еще и под вечер, когда все движение на льду замирает, я думал, что мне пришел «трындец». Замерзну на хрен и помру прямо на льду. Оставаться на месте и ждать появления попутки, на ночь — не вариант, слишком призрачная это надежда. Если бы Ледоход утонул сам, без грузовика с рацией, тогда да, но это из раздела фантастики. Поэтому я принял решение идти на восток, в поисках какого-нибудь старого строения, в которых Искандеры частенько устраивают схроны и ночлежки.

Несколько часов я брел по нетронутому техникой льду, перебираясь через наносы снега и ледяные торосы высотой в мой рост, и наконец-то дошел. На мое несчастье, Ейск оказался практически совершенно разрушен и, к тому же, почти полностью покрыт льдом и снегом, как и большая часть Краснодарского края. Лишь кое-где виднелись возвышенности или груда обломков того, что до катаклизма представляло собой дом или какое другое строение.

Увидев все это, мне впору было застрелиться, чтобы облегчить свою участь, ведь даже Искандеры не посещают такие места, в них просто нет ничего ценного. «Покумекав» немного я решил, что так и поступлю, но прежде чем покинуть этот бренный мир, нужно уничтожить фляжку спирта, которая грела мне сердце за пазухой.

Пить спирт на льду мне показалось нецелесообразным, так как по весне мои останки окажутся на дне и их никто никогда не найдет. Посему я направился к небольшому островку, поросшему низким кустарником, посреди которого торчало что-то высокое, массивное и квадратное. При ближайшем рассмотрении мое сердце наполнилось надеждой. Это оказалась железобетонная вентиляционная труба, какие делали в убежищах до катаклизма.

Её размер вполне приемлемый, чтобы я мог передвигаться по ней от блока к блоку на коленях и сквозь решетки, с помощью своего нагрудного фонарика, рассматривать их содержимое. В первых двух блоках я ничего не увидел, они оказались затоплены почти до самой трубы, а дальше начался «Клондайк». Мои глаза буквально пожирали содержимое блоков и не из-за обилия транспорта, материала, инструмента и провизии, а из-за заводов. Я насчитал семь блоков, в которых стояли цеха или конвейерное производство. Так, например, в седьмом по счету блоке я наткнулся на автомастерскую со всеми атрибутами. В семнадцатом находились ряды столов со швейными машинками. Еще в одном блоке мне пришлось выбивать решетку и спускаться вниз, чтобы понять, что за нагромождения труб и резервуаров в нем находится. И если бы не надпись на огромных воротах, я бы никогда не догадался, что это нефтеперерабатывающий завод. Содержимое еще одного блока предназначено для переработки пищевого сырья. Станки для производства макарон, колбасы, фасовочная линия и остальная обыденность которой я еще в детстве насмотрелся. Набрел также на кирпично-шлакоблочное производство, цементный завод и деревообрабатывающую линию. На этом я поспешил закончить свою экскурсию, пора было спать, чтобы на следующий день вновь вернуться на ледовую трассу, подгадав время, когда по ней будет двигаться очередной конвой Соколов.