Новая эпоха

— А куда ей ещё было идти? Это за Гелику заступился богатый и влиятельный любовник, а художника Елены самого изгнали из города. И сколько бы она протянула в портовых порнах? Обычно их век недолог! А научиться она успела многому и решила, что достойна лучшей участи…

— Хул Васк приветствует тебя, досточтимый! — донеслось тем временем из-за ширмы, — Я прошу твоего дозволения на вербовку в тайные агенты одной из кампанок, Елены Неаполитанской… Да нет, досточтимый, на ней как раз висит не так уж и много, и Аглея за неё просит, а для показательного судилища с расправой нам хватает кампанцев и без неё… Ну, для начала я выдавливаю из неё перечень сочувствующих секте местных греков… Да знаю я о них уже, конечно, и без неё, но тут смысл в другом. Этим я её вяжу, чтоб ей пути назад уже не было… Да нет, досточтимый, никакой полной амнистии. Или вышлем из страны, или "сама сбежит" — я ещё подумаю, как это лучше всего обтяпать… Пригодится, досточтимый! Для начала — в Бетике, там ведь тоже италийцев уже хватает, в том числе и кампанцев, и наверняка тоже есть сектанты. На ближайшую пару-тройку лет там её и задействуем, а позже подумаем и над Италией… Нет, сразу в Рим её нельзя — пропадёт во всей этой заварухе безо всякой пользы. Пройдёт шумиха, улягутся страсти, она сама себя зарекомендует за это время — вот тогда и подумаем о самом Риме. Это же коринфская гетера, хоть и немного недоучившаяся — куда там до неё местным!.. Нет, пока ещё не согласилась, но куда она денется? Отправил на три дня подумать над моим предложением в тёплой одиночке, хе-хе!.. Ну, полной уверенности, досточтимый, тут ни у кого быть не может, но если и подведёт — руки ведь у нас длинные… Да, я понимаю, досточтимый… Благодарю тебя, досточтимый!

— Как там "телефонное право"? — спросил я Васькина, когда тот вынырнул из-за ширмы обратно, — Даёт таможня "добро"?

— Уфф! Боялся уже, что тебя, Макс, на помощь звать придётся, но таки уломал. Это же Фабриций! Позволил, но с большим скрипом и под мою личную ответственность. Ну, если эта сучка теперь подведёт меня — собственными руками башку ей сверну! А ты помолчи, Аглея! Что мог — сделал. Что у нас там ещё? Ах, да, финикийцы. Нет, сперва перекур! Кончится ли когда-нибудь этот сумасшедший день?

Мы выкурили по сигарилле, после чего Хренио, переведя дух, вызвал наконец "арестованного Адермелека" с отцом. Входят, присаживаются по приглашающему знаку нашего мента.

— Итак, Адермелек, сын Идобала, ты полон вопросов ко мне, как я понимаю?

— Ну, не то, чтоб полон, почтеннейший, но странно всё-таки. За эту собаку…

— Я был готов заплатить за сына штраф, но у меня его не приняли, — напомнил Идобал, — Он ведь не убил эту собаку и даже не искалечил, а только пинка ей дал носком сапога, когда она облаяла его первой и оскалилась. Никогда ещё за это не арестовывали, только штрафовали самое большее, и я был готов заплатить, но у меня не приняли…

— Попробовали бы только принять! — хмыкнул Васкес, — Я бы им так принял, что им небо с овчинку показалось бы! Смешно же в самом-то деле даже штрафовать за такую ерунду — тем более, что хозяин этой шавки, как мне докладывали, так и не пожаловался…

— Тогда за что НА САМОМ ДЕЛЕ арестован мой сын?

— Не "за что", а "почему", — поправил его испанец, — Мне нужно было убрать его с улиц города на эти дни, когда мы брали последние остатки этой греческой секты. Разве лучше было бы, если бы он вляпался сгоряча в НАСТОЯЩИЕ неприятности? Да, кстати, Адермелек, у тебя есть жалобы на условия содержания под арестом?

— Никаких, почтеннейший. Обращались со мной нормально, ничего не отняли, даже дали ещё два армейских плаща — под голову и укрываться, камера тёплая, кормёжка сытная — как в армии, я даже удивился. Скучно только было сидеть…

— Ну уж, не обессудь — не до твоих развлечений мне как-то было. Скажу тебе прямо — ты бы остался на свободе, если бы не повадился ухлёстывать за имеющими не самую лучшую репутацию гречанками. Вроде бы, ты взялся в последний год за ум, во Втором Турдетанском совершенно добровольно военную кампанию отслужил…

— А что тут странного, почтеннейший? Нашим ребятам обидно, между прочим, что нас служить не призывают. Сами же говорите нам, что мы такие же граждане, как и ваши турдетаны, а на деле получается, что не совсем такие же.

— Но ведь тебя же приняли, как и всех твоих приятелей, которых ты привёл? По договору с вашим Старым городом вы не подлежите ПРИНУДИТЕЛЬНОМУ призыву в турдетанскую армию, но добровольцев, как ты мог убедиться, принимают охотно. И кто служит хорошо, тем только рады. Тебя, например, твой центурион очень хвалил. Всё бы хорошо и с тобой самим, и с твоими друзьями, если бы не это ваше увлечение греческими шлюхами из секты Диониса.