Новая Бразилия

Получив все эти сведения, я вернулся в свою комнату и развернул книгу. На первом листе ее автор написал очень милое и любезное посвящение мне, за что я был, конечно, весьма ему признателен. Такого рода внимание всегда лестно и приятно нашему брату. Кроме того, эта книга заинтересовала меня еще и потому, что, находясь в Бразилии, я вполне естественно желал как можно лучше ознакомиться с историей и литературой этой страны, а присланная мне книга относилась к истории войны Бразилии с Парагваем20. Засев за нее, я прочел ее залпом, настолько она была интересна по своему содержанию и при этом написана так живо, так ярко в ней были обрисованы типы, что нельзя было не увлечься.

В тот момент, когда я дочитывал последние строки и уже готов был захлопнуть книгу, ко мне в комнату зашел господин Сойе.

— Ну что? Вы готовы? — спросил он, пожимая мне руку.

— Весь к вашим услугам! — ответил я.

— Прекрасно! Значит, мы можем ехать… Скажите, что вы читали, когда я вошел?

— Книгу господина Тоная.

— А-а… «Отступление от Лагуны»?

— Да; вы ее читали?

— Нет, я в военном деле решительно ничего не смыслю! Вы все забываете, что я не более как только часовщик… Так вы готовы? Едем! Ведь нам далеко ехать!

— За город?

— Нет, я не настолько богат, чтобы иметь возможность снять дачку в Ботафаго или Сан-Доминго; я живу в скромном домишке на самом краю города по дороге в Сан-Кристобаль.

Разговаривая таким образом, мы вышли из дома. Господин Сойе остановил проезжавший мимо трамвай, и несмотря на то, что он был полон публики, мы все-таки ухитрились кое-как уместиться.

Наши мулы везли нас всю дорогу галопом. Кажется, эти бедные животные не знают здесь другого аллюра. Минут через двадцать господин Сойе дернул за шнур звонка — и трамвай остановился разом, как вкопанный. Мы сошли.

— Я живу на этой улице, что прямо перед нами! — сказал мой спутник.

— Что же вы говорили, что это так далеко?

— Да, если бы мы пошли пешком, то шли бы, вероятно, не менее часа.

— Неужели?

— Да, могу вас уверить!

Мы стали подниматься вверх по улице, которая шла в гору и хотя была светлая, широкая и прекрасно вымощенная, что в Рио довольно редко, но такая крутая, что мы подвигались с трудом. Я совершенно задыхался, да и мой спутник не меньше меня.

— Ну, вот мы и пришли! — вымолвил наконец господин Сойе, вздохнув полной грудью.

Вдруг дверь его квартиры сама собой распахнулась, и на пороге показалась еще молодая и очень красивая женщина с ребенком лет трех на руках.

Ребенок был прелестной белокурой девчуркой с вьющимися, как у херувима, волосами и веселыми, смеющимися глазками.

— А-а, папа! Папа! Здравствуй, папа! Нини была хорошей девочкой!

И она повисла, обхватив обеими ручонками шею отца.

— Ты была умница? Да?

— Да, папа, очень, очень хорошей! Да, мамочка?

— Хм! — неопределенно вымолвила молодая женщина. — Мне кажется, что не совсем! — И она улыбнулась, обнаружив при этом два ряда ослепительной белизны зубов. — Но входите, прошу вас! — обратилась она ко мне. — Зачем же вам стоять так долго в дверях?

Мы вошли.

Любезная хозяйка провела меня в гостиную, усадила и стала расспрашивать о том, как мне нравится Рио, хорошо ли меня приняли здесь, доволен ли я своей квартирой, наговорила мне много приятного о том, как она страстно желала познакомиться со мной, как она увлекалась моими книгами и тому подобное, а затем, извинившись, пошла присмотреть за своим хозяйством.

— Ну, а теперь располагайтесь, как у себя дома, — обратился ко мне господин Сойе, — мы люди не церемонные, и я желаю только одного, чтобы вы чувствовали себя хорошо у меня в доме. Если хотите, я покажу вам нашу квартиру; тогда вы будете иметь понятие о том, что такое бразильский дом.

Мне уже была знакома оригинальная архитектура домов в Рио, но я не имел ни малейшего представления о том, каково их внутреннее устройство и расположение. Я не стану утверждать, будто все дома в Рио таковы, как дом господина Сойе, но, насколько я сумел убедиться впоследствии, все они весьма плохо устроены, очень дурно распланированы, неудобны и совершенно лишены всякого комфорта.