Новая Бразилия

Вправо на возвышении величественно выделяется собор Нотр-Дам-де-Буеньо-Секоро (Пресвятой Богородицы — Скорой Помощницы), обращенный фасадом к фортам Вийганьон и св. Осодора; а там, в стороне, остров Коз и, наконец, сам город Рио, построенный на левом берегу залива между тремя укрепленными высотами, господствующими над городом. А еще выше виднелся акведук, производивший впечатление древнеримского сооружения.

На каждом пригорке и возвышенности этой гористой местности поднимался монастырь, или церковь, или красивая

затейливая дача, а всего чаще грозная батарея, черные жерла пушек которой резко выделялись на светлом фоне зеленых лугов и рощ.

И здесь мы вновь читаем славные страницы истории нашего флота.

При взгляде на этот грозный ряд прекрасных украшений, этот длинный строй орудий, наведенных на рейд, исторически знаменитая победа Дугуай-Труэ в 1711 году, то есть за несколько лет до смерти Людовика XIV, кажется баснословной, неправдоподобной.

Несмотря на португальскую эскадру, столь же многочисленную, как и его, и несмотря на всю артиллерию укреплений, этот неустрашимый моряк сумел проникнуть в залив и встать на рейд, бомбардировать город и, овладев им, возвратить его не иначе, как за крупный выкуп.

И для этого удивительного подвига ему потребовалось лишь несколько судов и до трех тысяч человек солдат!

Теперь, конечно, с нашими броненосцами и дальнобойными орудиями не трудно было бы заставить замолчать все батареи укреплений в несколько часов, даже не входя в залив.

Эти прекраснейшие укрепления отжили свой век. Позиции прекрасные, план расположения батарей превосходный, но сами орудия могут теперь служить лишь украшением, а на случай серьезной опасности пришлось бы заменить их другими, дальнобойными, могущими держать на почтительном расстоянии суда с современным вооружением.

Один гениальный скульптор — француз Депрэ, о котором мне придется упоминать еще не раз — высказал грандиозную мысль: изваять из скалы Пау-де-Азукар (Сахарной Головы) фигуру гиганта с лицом, обращенным к морю, с короной — крепостной стеной на голове, а в ограде этой короны-стены, согласно его плану, предполагалась неприступная крепость, между зубьями же короны должны были быть проделаны бойницы, в которые высовывали бы свои жерла страшные дальнобойные орудия.

Я видел эту модель в его мастерской.

Это нечто величественное, бесподобное, не имеющее ничего себе равного по красоте замысла.

Что можно было придумать более прекрасного и грандиозного для входа в такую большую столицу, как Рио-де-Жа-цейро?

Господин Депрэ составил подробную смету на это сооружение и уверил меня, что эта колоссальная работа могла бы обойтись сравнительно недорого.

Я от души желаю для славы и красы Бразилии, чтобы эта блестящая, гениальная мысль Депрэ не была предана забвению и осуществилась как можно скорее.

«Ла-Портенья» встала на рейд, где должна была пробыть всего несколько суток и затем идти дальше в Монтевидео.

Едва успели бросить якорь, как судно было уже окружено целой тучей лодок, лодочек и маленьких пароходиков, поддерживающих сообщение между прибывающими судами, берегом и различными пунктами островков и побережья залива. Залив этот, который я видел тридцать лет тому назад таким пустым, безжизненным, угрюмым, поражал теперь своим оживлением и лихорадочной деятельностью, кипевшей повсюду.

К нам подошел маленький пароход, на котором находилось человек семь чиновников в мундирах, расшитых золотом по всем швам. На корме парохода развевался бразильский флаг. Чиновники вошли на судно и были встречены самим командиром и офицерами судна с большим почетом.

То были таможенные чиновники и санитары.

Таможня — это золотое дно Бразилии, а потому и организация ее безупречна.

Командир провел своих гостей в кают-компанию, предложил им вина, но делал все это со сдержанной любезностью светского человека.

Все пассажиры были заняты сборами своих вещей, все торопились съезжать на берег; я один оставался в общей зале, где просматривал бразильские газеты, привезенные нам одним из агентов компании «Товарищество Грузовщиков».

Я весьма мало интересовался тем, что говорилось этими господами, но все они прекрасно говорили по-французски и держали себя сухо и холодно.

Просматривая и пробегая глазами газеты, я случайно встретил в одном из столбцов «GazettadeNoticias», одной из наиболее распространенных в Рио, извещение о моем прибытии, и — что еще более удивило меня — там сообщалось о том, будто я привез подарок императору. Это было действительно верно, но я, сколько мне помнится, никому не говорил об этом ни слова, желая сделать сюрприз его величеству.

Я положительно был поражен этим обстоятельством. Кто мог сообщить эти сведения «GazettadeNoticias»? Когда я в первый раз был в Рио, печать была еще в зачатке, теперь же она получила громадное распространение и имела своих репортеров.