Нотариус его высочества

Септимус дрожал всю дорогу от коттеджа до фамильного особняка. А может, это меня колотило от холода, предстоящего вечера и стыда? А еще я очень сомневалась, что волосы отмоются с первого раза, как бы чернила моего внезапного головного убора не впитались навсегда. Это будет реквиемом по сегодняшнему дню. Хотя вишенкой на этом торте меня все еще ждал разговор с родителями и братьями. Мама будет взволнована известием о покушении, отец чересчур сосредоточен и хмур, а братья сначала будут ржать и подтрунивать, а затем захотят крови и отмщения за свою крошку Юри. Хотя, после того как они поедят, их запал немного схлынет и они успокоятся. О Немо опять расспрашивать начнут. Спросят, где он был в это время. Снова смех, угрозы и так по кругу до поздней ночи. Ох, Юстиция, убереги меня от этого грядущего кошмара под названием «семейный ужин». Может, меня лошадь зашибет, а?

Мне сейчас ночь в отравленном коттедже кажется не такой токсичной, как грядущий визит домой.

Я замерла у дверей отчего дома и глубоко вздохнула прежде, чем постучать.

По ту сторону раздались слишком бодрые и торопливые шаги. Дверь распахнулась, а затем с криком: «Ах, мой бедный ребеночек!» меня буквально поглотила своими крепкими объятьями наша тучная экономка Белла.

– Моя Юри! – продолжила она на той же высокой ноте. – Эта морская гнида все-таки решила тебя сожрать. Ух, я ее!.. Где мои садовые ножницы?!

Септимус выдавил на меня еще порцию чернил и натурально запищал, словно его уже начали резать.

– Изабелла, Септимус ни при чем, не пугай его, пожалуйста.

– Тогда чего он сидит у тебя на голове и гадит, не прекращая. И почему ты зовешь его Септимусом? Он же был Септой.

– Долгая история про потерянный гектокотиль, сперматофоры и совокупление головоногих… – буднично отмахнулась я. Причем это была не единственная интересная история, я еще за свою недодраку перед папенькой не отчиталась. – Мне бы помыться, Бел…

– Конечно, деточка. Да только боюсь, резервуара может не хватит на весь этот чернильный кошмар. Подогрею тебе еще воды на всякий случай и принесу чистых полотенец.

Я благодарно кивнула и пошлепала на второй этаж в свою комнату. Большой семье – большой дом. Мама частенько переживает, что совсем скоро все ее дети разъедутся по своим семьям, и постоянно твердит, что будет рада топоту детских ножек, что готова терпеть трех невесток и одного зятька, лишь бы все были вместе. В такие моменты мы с братьями обычно солидарно закатываем глаза. Не то чтобы мы не любили своих родителей, но, увы, даже в большом доме нам всем было тесно, мы ссорились и обижались. Когда же разбежались по студенческим общагам, то у нас появился шанс соскучиться друг по другу и забыть про все гадости, которые мы говорили в сердцах.

– Белла, а где мама и папа? – крикнула я, свесившись с перил.

– Ушли в театр. Кажется, их пригласил кто-то из мэрии. До ночи точно не вернутся. Так что ужинать мы будем с тобой вдвоем. Может быть, Марко зайдет. Он собирался постираться на неделе. Приготовлю нам всем что-то вкусное.

Удача! Марко я еще вытерплю. У меня появился отличный шанс оттянуть неприятный разговор с родней. Притворюсь спящей, а утром сбегу с первыми петухами и осьминогом.

– Белла, – все никак не отпускала я экономку, – не говори никому про мое сегодняшнее феерическое появление. Хорошо?

– Ах, моя милая Юрианна, если бы твои братья платили мне всякий раз, как говорят нечто подобное, я бы построила дом выше этого. Но я рада, что и ты тоже развлекаешься, а не только в книжках сидишь да вздыхаешь подле своего дурного маэстро.

А? Осьминог на моей голове – это развлечение? Видимо, по ее меркам, совсем скучно я жила раньше.

Очутиться в своей комнате оказалось приятнее, чем я думала. Словно попала в безмятежное детство, где я в безопасности, и меня тревожит только то, что у моей куклы нет платья на предстоящую свадьбу.

Я подошла к игрушечному домику у окна. Ни пылинки. Я давно съехала, а здесь все равно постоянно прибирают. Чистые окна, занавески, свежее постельное белье на кровати. Я вытащила из крохотной спаленки свою любимую куклу и ее вечного жениха.

– Мы не можем быть вместе, Юри…

Я так натурально изобразила своего Немо, что даже Септимус на моей голове смешливо фыркнул. Видимо, похоже вышло.

– Но почему, мио маэстро, разве я была плохой студентессой?

Я положила руку игрушечного жениха на талию кукле.

– Ты очень плохо себя вела, миа студентесса. Тебя нужно непременно наказать, – с наигранным вожделением прохрипела я.

– Но как же вы это сделаете, сеньор Тровато?

– Я украду ваш первый поцелуй.

– Маэстро, но здесь же нет пиний!

– К дьяволу пинии. Иди же ко мне…

Заскрипели половицы.

– Я принесла полотенца, Юри, – сообщила экономка и замерла в дверях, наблюдая как я прижимаю одну куклу к другой.

И как долго она тут стоит? Ничего не меняется, она все так же заходит без стука, а я, кажется, не повзрослела ни на денек.