Носители Духа

При вражде, при злопамятстве, при самооправдании, при осуждении ближнего — не может быть ни сокрушения сердца, ни смирения. Не может огонь и лед существовать вместе (С. 220).

Умоляй Господа о милости и помни закон духовный: какою мерою меришь — такою и возмерится тебе; всем прости — и тебе простится, ко всем будь милостива — и к тебе будет милостив Господь (С. 221).

…Как мы относимся к ближним, так и Господь к нам отнесется в день лют… (С. 230).

Когда Вы познаете себя несколько, поймете свое бессилие стать такой, какой должны быть, то перестанете осуждать кого–либо, тем более презирать (С. 272).

Не осуждайте никого, а пожалейте каждого грешника, ибо и его любит Господь и хочет ему спасения, как и Вам. Нельзя осуждать и презирать того, кого оправдывает и любит Господь (С. 279).

Нельзя любить Бога, относясь плохо хотя бы к одному человеку. Это вполне понятно. Любовь с неприязнью не могут быть в одной душе: или та, или другая. Если будет любовь к ближним, то она породит и любовь к Богу. Та и другая таинственны и далеко не то, что мы знаем из отношений «ветхого человека» (С. 317).

Через ближних — идти к центру [Богу — сост.]. Или так: два шага к ближнему — это один шаг к центру. Это правильный и безопасный путь. Шагать же прямо к центру, думая, что этим мы сами собой приблизимся и к ближним — не нашей меры и не нашего времени дело (С. 41).

…Преподобный Пимен Великий говорил, что наше спасение в ближнем, т. е. в любви к ближнему. С этого надо начинать всем… (С. 333).

Всех жалей, ибо все больны одной болезнью — удалились от Господа и подпали под действие врага (С. 370).

В нас ни в ком нет героизма. Все мы маленькие, все боимся больших скорбей. Надо всех жалеть, искренне всем желать и делать больше добра. Какою мерою мерим, такою и нам возмерится и здесь, и в будущем (С. 374).

Если мы хотим, чтобы кто преодолел себя и изменил свое отношение к нам, то и сами должны раньше его совершенно изгнать из своего сердца неприязнь к нему. Тогда Господь известит его сердце. Они [недруги наши]  — наши бесплатные дорогие учителя (С. 393).

Без мира с людьми… не может быть и христианства, а только самообман (С. 462).

…Страшно жить, а тем более умереть во вражде. Никакая правда земная не может оправдать вражду. Говорю «земная», потому что небесная правда дает мир и внутренний, и внешний (С. 460–461).

Если Вы умрете во вражде (да не будет этого), то знайте, что все Ваши добрые дела и вся надежда на спасение погибнут. Вы пойдете в руки сеющих вражду. Царствие Божие есть царство любви и мира. Не может в него войти вражда (С. 461).

Пока человек считает себя лучшим других, достойнее их — никогда не получит ни умиления, ни плача, не будет подниматься по духовной лестнице. Надо мысленно лежать в ногах Господа и обнажать пред Ним всякое свое недолжное движение души и тела, не стыдясь, не прикрываясь фиговыми листочками самооправдания (С. 467).

…Признаком сознания своих грехов и покаяния в них является неосуждение ближних (С. 506).

Пока ты не будешь болеть сердцем о своих грехах и не будешь прощать ближним их грехопадений — ты… не христианка по духу. Закрой глаза на чужие грехи, а если нельзя не видеть, то молись о грешащих, как о себе, чтобы Господь простил им, тогда получишь милость от Господа… (С. 505).

Относительно дружбы скажу, что ее ценили высоко и древние народы, и Священное Писание. Она имеет (мне так кажется) свои степени, как и вера и любовь: от еле тлеющей искры, до силы, способной передвигать горы, нагроможденные нашим себялюбием, и топить их в море милосердия и терпения (ношения) недостатков другого «я». Страсть не видит недостатков другого, поэтому (и по многому другому) она и называется слепою; дружба и любовь видят все, но покрывают их и помогают другу избавиться от них, преодолеть, подниматься со ступени на ступень. Дружбе так же присущ элемент любви, как свету — тепло… А в пределе, в Царствии Божием и любовь и дружба исчезают или сливаются в беспредельность любви Божией, как светильники при ярком солнце (С. 51–52).

По–моему, к людям надо относиться так, как врач к больным. Мы все больны всеми болезнями, только у одних выпирает одна, у других другая болезнь (С. 54).

Когда придет чувство неприязни и осуждения, надо говорить себе: а я–то с этим чувством какова буду пред Богом? Да и кроме этого: разве я совершенство? (С. 54).

Нам дана заповедь видеть хорошее в ближнем, тогда всем будет лучше… Мне лично такое отношение всегда помогало, особенно мысль, что пред лицем Господа, я, может быть, в тысячу раз хуже моего ближнего (С. 54–55).

Но существует ли вообще дружба–то? — Да! Вот и Некто назвал кого–то друзьями (греч. — фили), но при одном необходимом условии (см. Ин. 15, 14: вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую Вам). Выполнение этого условия таинственно сочетавало делателей в един дух со Сказавшим и делало их друзьями Ему и друзьями между собою. Это — опыт. Но мешают нам осуществлению подобной дружбы наши страстишки, из–за которых мы готовы охладеть, поссориться и даже вовсе порвать дружбу. Да не будет сего с нами! (С. 67).