Ныне трудно найти монастырь благоустроенный! Во многих обителях воздвигаются различные здания значительных размеров, которые дают обители вид как будто процветания. Но это обман для поверхностного взгляда. Само монашество быстро уничтожается.
О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, данный ему срок. Отживает оно век свой вместе с христианством. Восстановления не ожидаю. Восстановить некому.
…В нынешнем монашестве, где знание святых отцов и образ мыслей, несколько запечатленный этим знанием, так редки, что тот, кто преподает слушающим его учение отцов, есть величайшая редкость (Письмо 127).
К несчастию нашего времени, точно, как Вы изволите говорить, многие, вступая в монастырь, занимаются одним земным и пребывают чуждыми монашеской цели и монашеского направления; сверх того, примером своим и влиянием потрясают и других неутвержденных. Что ж делать? Такое положение очень бедственно; но и это бедственное положение должно возлагать на волю Божию, и от души признавать, что мы не заслуживаем другого положения, а если бы заслуживали, то правосудный и милосердый Бог непременно даровал бы оное. Таковые размышления доставляют душе, истинно ищущей Бога, мир и спокойствие: потому что Слово Божие определило нам успокоение душевное находить в едином смирении и самоукорении (Письмо 170).
Живем в трудное время!
С сердечным сожалением смотрю на неминуемое падение монашества, что служит признаком падения христианства. Кто приходит в монастырь? Люди из низшего класса почти исключительно; почти все приходящие уже расстроили свою нравственность среди мира. Нет условий в самом народе для того, чтоб существование монашества продлилось; так в высохшем дереве нет условий, чтоб оно давало лист и плод! сверх того бури извне усиливаются сорвать его с лица земли (Письмо 564).
… В наше время монастыри находятся в ужаснейшем положении, и многие хорошие люди, вступив в них без должного приготовления, расстроились и погибли (Письмо 450).
Монашество принимают, вернее, должны принимать тогда, когда ясно представляют значение монашеской жизни и всей силой души желают идти по иному пути, отличающемуся от пути мирского. Отсюда и название — инок, инокиня. Они должны стать иными, чем были в миру (С. 140).
Я считаю преступлением со стороны «старших», что они без испытания, без указания пути принимают в монашество по личным расчетам (С. 372–373).
...Святые угодники объясняют нам, что в последние времена монашества не будет вовсе или кое-где останется наружность, но без делания монашеского (С. 445–446).
Теперь люди все (в том числе и монахи) спасаются, по исполнившемуся предсказанию Антония Великого и других древних св. Отцов, скорбями и, прибавлю от себя, внутренним монашеством, а не внешним, если у кого есть стремление к монашеству (С. 372).
Белое духовенство всегда как-то требует от монашествующих строгих подвигов; в сущности, инок отличается от мирян только безбрачием, а в остальном и миряне должны и обязаны жизнь вести такую же, то есть по заповедям. Заповеди Господни общие для всех. Иноки удалились от мира именно для того, чтобы удобнее исполнять заповеди Господни. В данное время, конечно, монастырская жизнь потекла по другому руслу, по причине мировых событий. Ревнующим о духовной жизни приходится приспосабливаться к этой жизни внешне, а более всего надо обратить весь свой труд на внутреннее делание.
У святых Отцов я нашел три пророчества о последних иноках, а епископ Игнатий (Брянчанинов) полагает, что мы последние иноки. Последние иноки иноческих дел не будут иметь; постигнут их искушения и напасти, и которые иноки перетерпят их, таковые будут выше нас и отцов наших. Конечно, мир этого не может знать, ибо он знает и любит одну только внешнюю показность (Письмо 32).
В данное время жизнь в монастырях не такая, как Вам рисуется, и Вы по своей неопытности в духовной жизни можете только соблазниться монастырской жизнью (Письмо 34).