Нормальных семей не бывает

— Ладно, моя суперспособность состояла бы в том, что я мог бы выстреливать из кончиков пальцев молнии — огромные Молнии, как в документальных фильмах о природе, — и когда одна из таких молний поражала бы человека, то он падал бы на колени и, коленопреклоненный, оказывался в подводном мире, в таком месте, которое я однажды видел у восточного побережья Багамов, месте, где миллиарды электрических скатов подплывали ко мне и принимали в свою стаю, а потом этот человек возносился бы высоко в небо и вместе со стаей голубей порхал над Манхэттеном, над башнями Всемирного Торгового Центра, среди небоскребов, а потом... что же потом? — потом на него словно бы нападала слепота, и он чувствовал бы тоску по дому, такую, какой еще ни разу не чувствовал в жизни, такую, которая заставила бы его отказаться от всего, и его переносило бы ну, скажем... на недавно убранное кукурузное поле где-нибудь в Миссури. А потом он снова бы прозревал, и по краям поля появлялись люди — все, кого ему доводилось когда-либо знать, — и они несли бы тортики с кремом, и зажженные фонарики, и патефоны, которые играли бы давно знакомую песню, а небо становилось как на закате, как в диснейлендовских брошюрах, и человек, которого я поразил молнией, никогда больше не оставался бы один, без своих близких.

Той ночью они с Бет занимались любовью, разделенные где нужно латексными перепонками, стараясь, чтобы их слюна смешивалась как можно реже, но с чувством близости, которое было новым в их отношениях. После этого Уэйд не мог заснуть, потому что продолжал думать о людях, которые появились бы по краям его поля в Миссури, о своей семье, такой запутавшейся и увязшей в грязи — умственно, физически и эмоционально. И Уэйд подумал обо всех других семьях, которые он знал, о том, как они тоже запутались и увязли: аутизм, волчанка, шизофрения, артрит, алкоголизм, слишком много тайн, невысказанных слов, неправильных решений, денежных проблем... список этот можно было продолжать и продолжать. Никому не удалось избежать этой участи. Думая об этом, он понял, что ему уже за сорок, что он уже не молод и что в конце концов это не имеет значения.

Уэйд уставился на трещины в гудроне автозаправки, размякшем, как шоколадное пирожное, на муравьев, ползающих в них, как в каком-нибудь бредовом авангардистском фильме. Я недостаточно бдителен; мое внимание утратило пристальность. Проклятье, я провел всю свою жизнь только и делая, что глядя вокруг, но готов поручиться, что стоит мне на мгновение отвести взгляд от этого куска гудрона, как в тот же миг земля расколется — а если бы я продолжал наблюдать хотя бы еще секунду, то увидел бы земное ядро, бурлящую белую лаву...

Обутой ногой Тед пнул Уэйда в зад:

— Эй, лорд Байрон, приди в себя. Нам надо отсюда поскорее сваливать.

Уэйда вырвало. Снова. Там почти пусто. Что я ел сегодня? Йогурт, банан, сухофрукты...

— О Господи, Уэйд... — Тед плеснул на него водой из шланга.

Уэйд обернулся и посмотрел на налитое кровью лицо отца; Брайан тер плечи, обгоревшие, искусанные и все в свежих царапинах, полученных, когда Пшш заставила его проехаться по бетону.

— Уэйд, ты в порядке? — спросил Брайан.

— Нет, я не в порядке, — ответил Уэйд, с трудом глотая воздух. — Я очень занят: сижу здесь и подыхаю.

— Ну, хватит ломать комедию, — сказал Тед.

— Я не ломаю комедию, папа. Как выясняется, я действительно умираю — медленной, болезненной, безобразной и, честно говоря, очень скучной смертью.

— Чушь собачья. Поднимайся. Чокнутая подружка Брайана только что смылась вместе с моими надеждами подзаработать.

Уэйд закатал брюки, обнажив поврежденную кожу, похожую на забрызганную красным вином скатерть. Увидев это, Тед насупился.

— Ладно, хватит. Опусти штанины. Боже. Люди

увидят.

Уэйд слишком устал, чтобы продолжать борьбу.

— Брайан у тебя есть хоть какие-то соображения, куда могла поехать Пшш?

— Где мы сейчас находимся? — спросил Брайан.

— Не напрягайся, — ответил Тед. — Женщины всегда оставляют ключ. Нет, стой — «ключ» не то слово. Пожалуй, больше подойдет метка.

— Намек? — подсказал Брайан.

Тед брызнул на него из шланга.

— Намек — это еще менее определенно, чем «ключ», дуралей.

— Надо вызвать такси, — сказал Уэйд.

— И куда ехать? — спросил Тед.

— Я знаю, где можно раздобыть машину, — сказал Уэйд.

Пока вызывали такси, Уэйд прошел в туалет, чтобы помыться. Его била дрожь, он был бледен, белки глаз покраснели. Появилось такси, и шофер спросил, куда ехать. Тед уселся спереди, Уэйд с Брайаном — сзади. Уэйд назвал адрес Брунсвиков.

— Почему к ним? — спросил Брайан.

— У них остановился Хауи, — сказал Уэйд. — В семье Космических Робинзонов.

Тед ощерился.

— Этот Хауи нужен мне сейчас как дырка в голове. Плюгавый ублюдок.