Ноосфера

— Значит, нужно начать раньше, — Найл выдавил подобие улыбки, — пока они на нас не вышли. Либо сейчас, либо никогда.

Адам покачал головой, что-то проверил на своем браслете, громко выругался.

— Во всех сводках только и говорят об инакомыслящей. Даже фотография есть. — Он криво улыбнулся, — особо опасная преступница, ты теперь звезда, Селения.

— Люди сами начали приходить к нам, Адам. У нас уже столько последователей, что мест во всех тюрьмах не хватит, чтобы упечь за решетку. А у людей не хватит терпения, чтобы выбирать каждому сроки.

— Полагаю, они сделают общее коллективное принятие: выбираем, сколько положено сидеть людям из списка. А кого-то из них помилуют, когда они нас сдадут. Вот, чем все закончится, Найл.

— А мы не можем обернуть эту ситуацию в свою пользу? Теперь каждый горожанин знает, что мы вообще существуем.

— Может еще сделаем нашу звезду лицом оппозиции? — Адам усмехнулся.

— Мученицей, ага, — буркнула Селения.

— Возможно, ее история была бы более убедительна для людей, чем голые факты, — Найл нахмурился. — У людей есть такая черта, сострадание называется. А еще — привычка все переносить на себя, ставить себя на место другого человека. Ты же хотел взломать билборды и динамики для общих оповещений? Пустим видео с Селенией, где она расскажет о том, почему оказалась там, где оказалась.

— Слезливая история о том, как она потеряла мать, потому что та не смогла получить своевременное лечение? — Адам изогнул бровь. — А потом пару слов о том, что творится в совете, как наши положения не проходили в общее голосование, хотя положено по закону…

— Я не стану использовать смерть мамы, чтобы разжалобить кого-то, — Селения вспыхнула, — вы со мной посоветоваться не хотели, м?

— Для тебя важнее гордость или возможность сделать так, чтобы больше ни одна мать не умерла из-за врачебного невмешательства? Тебя в любом случае найдут рано или поздно. Но перед этим ты либо станешь символом нового будущего, либо останешься преступницей. Тебе решать, конечно, но, по-моему, выбор очевиден.

Селения прохрустела суставами, чтобы успокоиться. Адам был прав, хоть и играл на ее чувствах. Пусть у нее не вышло помочь матери, но, возможно, у нее выйдет помочь всему миру?

— Надеюсь, сделаешь так, чтобы я нормально смотрелась в кадре?

Алекс выдохнул. С последней написанной строчкой зуд в голове прошел, будто мозг наконец вытошнило. Прекрасное ощущение чистоты, пустоты. Свободное место для продолжения.

Часть 17. Новое начало

Алекс прикончил пятую кружку кофе. Последние несколько дней он почти не спал: мозгу все чаще требовалось освобождаться от скопления чужих слов, образов и мыслей. Он даже почти не думал об Алании, от которой все еще не было ни звонков, ни сообщений. Иногда он злился на себя, что так и не осмелился взять ее номер, но злость отступала, стоило ему сесть за роман. Реальная жизнь отходила на второй план перед его второй жизнью — в Полярисе.

История близилась к завершению. От этого было одновременно и волнительно, и грустно. За все это время герои его книги стали такими родными, такими… живыми. Оставалась последняя сцена, и все закончится. Он перешел к главе с названием «Новое начало», прокрутил полотно написанного текста. Прикрыл глаза, и перед внутренним взором привычно замелькали картинки.

Селения стояла на площади, наблюдая, как на билбордах и главном экране лицо советника сменяется ее лицом. Толпа неодобрительно загудела. Подождать до дня единения было хорошим решением — почти весь город собрался в одном месте.

Голос в записи звучал странно — будто и не ее вовсе. Селения опустила козырек кепки. Адам настоял на том, чтобы она хоть как-то «прикрыла свою физиономию», раз собралась ехать с ними. Сам он напряженно стоял рядом, тыкая на экран браслета.

Она слушала слова, на запись которых ушло много дублей и еще больше — нервов. Когда она начала рассказывать о матери, толпа притихла. Мелькнули яркие листовки: все их люди были задействованы в сегодняшнем, раздавали их горожанам, пока транслировалось сообщение.

«… и этого могло бы не случиться, если бы соблюдалось наше право. Право на то, чтобы выдвигать собственные позиции к общему голосованию…»: разносилось над площадью. Люди возбужденно перешептывались.

«… совету это было невыгодно. Доступ к необходимой помощи получают лишь те, у кого есть заслуги перед обществом. Есть ли они у вас? А у ваших близких? А есть ли у вас средства на то, чтобы обеспечить лечение себе или своим близким, если что-то случится? А может, у вас есть средства, чтобы оплатить получение заслуг советнику Краймсу?»

Люди переглядывались, продолжали шептаться.

— Это правда, можно просто купить себе судебную неприкосновенность и льготы?

— Какой вздор! Как такое возможно?

«… и вы убедитесь в этом, если перейдете на сайт по коду из листовок. Там есть все доказательства, список всех, кто прибегал к этой возможности…»: люди принялись рассматривать листовки, переходить на сайт, отовсюду послышались возмущенные возгласы.