Non Cursum Perficio (СИ)

-Давайте ко мне, в дальний, у меня там двушка, – предложил слегка очухавшийся Патрик. Я не стал спорить – не было сил. Кутаясь в пиджаки и ёжась, мы втроём шли по растрескавшейся асфальтовой дороге мимо инфекционки, где полыхали в окнах бактерицидные кварцевые лампы, мимо закрытой на ночь осиротевшей онкологички и тюремного корпуса. Я всё думал, думал, – не мог прекратить думать о мёртвом охраннике с двумя ртами… и о том, что убило его, оставив эту рваную рану на горле. Мысль зацепилась краешком за другую – о брякнувшем тогда телефоне. Я выудил из кармана свою Nokia, лихорадочно щёлкая кнопками. «Одно новое сообщение от твоего предшественника», – издевательски известила мобила, подмигнув мне. У меня, как в той песне, «и биться сердце перестало». Холодный ветер принёс тихий шелестящий смех того, кто на моей памяти никогда не смеялся – и медная ящерка чуть вздрогнула на груди, поворачиваясь мордочкой на Север. Не дыша от волнения, я открыл sms-ку.

-Что там у тебя? – влез с одного бока Патрик, встряхивая кучеряшками.

-Читай вслух, – с другого бока потребовал Бонита, нетерпеливо щипая меня сквозь пиджак.

Откашлявшись, я озвучил очередное наставление своего алогичного ангела-хранителя: “Как сыр неправильный без дырок, прекрасный ландыш ядовит. Красное и белое – две разные разницы. Не пей молока! Ц.о., и.о.! Норд”..

Повисло молчание. Мы, сбившись в кучку, словно испуганные дети, стояли посреди пустой дороги, глядя на лежавший в моих ладонях и мерцавший призрачным светом телефон. Холод жёг кожу, невысказанные слова и мысли жгли душу. Первым молчание разбил Патрик:

-Ребятки, или вы мне рассказываете, что это за хороводы напополам с панихидой вокруг хим общаги, или до свиданья навсегда!

-А чтобы я сам знал, – истово отозвался я, и покосился на Бониту, изображавшего полную абстрактность. – Просто последние пару недель за мной, Сильвой, Оркильей и вот им гоняется толпа штурмовиков и очень хочет ухайдакать. Потому что им так велел некий комендант второго корпуса общежития города Никеля, с ровного места загоревшийся жаждой мщения… А Норд то и дело шлёт мне странные sms, даже в тех местах, где телефонной сети нет как таковой. В общем, в эти дни лучше даже не пытаться рассуждать логически – я вот выживаю на сплошных инстинктах.

-Если ты не в состоянии охватить разумом цельную картину чьей-то логики, это не значит, что её совсем нет, – неожиданно выдал Бонита, который так туго завернулся в свой пиджак, что стал похож на личинку тутового шелкопряда. – Есть там и причины, и следствия, всё есть, вот только оно такое… длиннющее, растянутое во все стороны, и во времени, и в пространстве…

Пока мы с Патриком стояли столбиками и втыкали в эту сентенцию, Бонита деловито пересёк газон с жухлой травой и скрылся за углом обшарпанного пятиэтажного дома с квартирами для высшего звена Антинельской администрации.

-Поль!! – осознав, что источник драгоценной информации вот-вот скроется в тумане, я резко вышел из ступора и включил третью скорость. С О’Филлоном на буксире я влетел в вестибюль здания и, проигнорировав робкие попытки охранников поздороваться, молча схватил со стойки лежавший там ключ с брелоком в виде белого лотоса.

-Пятый этаж, прямо до конца коридора, – вежливо проинструктировал пожилой военный и повернулся к начавшему как-то нервно косить глазами Патрику, – профессор, вы будете брать ключ, или вы к господину директору Антинеля?..

Патрик в ответ только выругался по-итальянски, в бессильной злости ударив ладонями по краю стойки. Потом резко обернулся ко мне:

-Слышишь, ты, чучело коронованное нах, только попробуй меня выкинуть из Антинеля, я уходить тихо не умею, заруби себе топором на высоком директорском лбу! Ты уяснил себе эти прописные истины, или тебе, как гению нулевой физики, нужно несколько раз повторить?

-Патрик, – я серьёзно посмотрел на него – отражение в злых карих глазах итальянца.

-Патрик, ты помнишь кафе «Седьмая грань» в Ницце и наш исключительно эмоциональный разговор о том, настоящая наука нулевая физика или погремушки для безмозглых индусов? Так вот, чудо ты моё кучерявое, уясни теперь ты себе: если после той беседы я не задушил тебя ночью в общаге подушкой и не заставил сожрать твой же нелепый зелёный галстук, то больше за свои жизнь и здоровье ты можешь не опасаться. Потому что я не обижаюсь на…

-Молчи! – страшным голосом вскричал О’Филлон, энергично запечатывая мне рот ладошкой.

-Ещё одно кукареку на эту тему, Седарус охрененнус, и ты сейчас и немедленно, не сходя с этого места, сам насладишься вкусом моего нелепого зелёного галстука!

Я улыбнулся под его пальцами, признавая и принимая договорённость о перемирии, и Патрик отпустил, тут же попытавшись незаметно для меня вытереть ладонь о брючину.

-Как, вы всё ещё здесь? – изумился Поль, появляясь в вестибюле из соседней круглосуточной кофейни с надкусанной ватрушкой в руке. – Что вы тут так долго делали, целовались, что ли?.. Я уже поужинать успел!