Non Cursum Perficio (СИ)

Ливали не заметила. Её больше заботило, чем бы развлечь себя ещё (о, ужас!) двадцать пять минут, и не опоздает ли Поль, который редко снисходил до такой ерунды, как положение стрелок на наручных часах. Да непонятно, зачем он их вообще носит... всё равно, что рыбка с зонтиком... чёрт, ещё двадцать минут! Скучно!

Пивная пробка от особенно сильного пинка улетела куда-то в сугроб. Элен недовольно заурчала и обвела взглядом припорошенную снежком аллейку, на которой, как назло, не было ни одного магазина, кроме заведения под названием «Некоузский пасечник».

Академик Стеценко, ухмыляясь, наблюдал за мающейся Ливали с высоты своего постамента.

-Ещё этот тут стоит! – вытащив из муфточки одну руку, Элен сноровисто скатала снежок и метко залепила академику в левый глаз. Оглянулась – не видел ли кто её шалости? – хихикнула и загребла ещё снега... И замерла, нагнувшись, с уже коснувшимися сугроба пальцами, когда услышала окликнувший её голос из-за левого плеча. Элен даже не поняла, что именно ей сказали: в этот жуткий миг ей привиделся взбешённый чугунный Стеценко, стоящий позади и выгребающий из глаза Эленин снежок. С почти слышимым скрипом Ливали разогнулась и медленно повернула голову.

Академик всё так же возвышался на пьедестале – а рядом с Элен стояла невысокая, похожая на цыганку черноволосая женщина в длинном пурпурном платье. Странно, и откуда она взялась на пустой аллее, да ещё и так легко одетая?..

-Вы... что? – осторожно спросила Элен, отступая на шаг и таращась на платье незнакомки – у горла на пурпурный атлас были приколоты три сердечка из оникса, а подол, изорванный и обтрёпанный, украшали цепочки с множеством малюсеньких колокольчиков размером не больше Элениного ноготка.

-Дай руку, красавица, погадаю, – низким, хрипловатым голосом потребовала женщина, в упор глядя на остолбеневшую Элен раскосыми глазами странного цвета, похожего на нефть: по тёмному фону то и дело пробегали радужные разводы. Ливали сглотнула и взяла себя в руки:

-Ещё чего! Не надо мне гадать, я и без тебя знаю, что меня ждёт великое будущее. Так что иди другую какую девочку на деньги разводи и лапшой кучерявой увешивай...

Женщина в ответ только усмехнулась тонкими, столь же пурпурными, сколь и её платье, губами – а глаза при этом остались холодными.

-Впрочем, мне не нужна твоя хорошенькая лапка, Элен Марилетта Ливали, чтобы окинуть взглядом ближайшие окрестности этого дня. Тебя ожидает путь выкованной из света и льда стрелы – и ты будешь лететь, пронзая на своём пути всё и вся. Ты будешь таять, но сиять, и будешь гаснуть, но оставаться холодной – пока не шлёпнешься в грязь и не будешь сломана, потому что у твоего полёта нет цели. Но, знаешь, Элен – он будет столь же прекрасен и ужасен, сколь и наш с сёстрами бесцельный полёт...

Незнакомка неожиданно бросила перед собой сосновую ветку, которую всё это время держала в руке. Элен, поняв наконец, кто перед ней, отскочила, придушенно взвизгнув, потеряла равновесие и шлёпнулась в сугроб.

-Научись шить, ландыш серебристый! Может, тогда твой полёт и продлится вечно, как вечно длится стежок Иглы хаоса, – крикнула обалдело открывшей рот Ливали ведьма. Не успела Элен отреагировать на это в высшей мере странное пожелание, как брюнетка боком вскочила на свою сосновую ветку и вихрем пурпурного атласа унеслась в сумеречное декабрьское небо.

Ливали продолжала бы сидеть в сугробе, глядя в небеса остекленелым взглядом, и час, и два, но от этого занятия её оторвал жующий на ходу чебурек Бонита. Он ещё от входа на аллейку заприметил восседающую в куче снега и бледную, как этот самый снег, Ливали – и со всех ног бросился к девушке, пытаясь одновременно и жевать, и что-то взволновано выкрикивать. Элен отмерла.

-Ведьма, – сказала она, тыча пальцем в сторону одноглазого Стеценко. – Сюда прилетала ведьма. И гадала мне. Про будущее.

-Да ты что? – Бонита аж выронил изо рта кусок чебурека, после чего наконец-то заговорил внятно. – И чего она тебе напророчила?

-Я не очень поняла, – опираясь на руку Поля, Элен поднялась на ноги и потёрла всё ещё бледное лицо мокрой от растаявшего снега ладошкой. – Про то, что буду лететь, словно стрела, у которой нет цели. А если не научусь шить – то упаду и сломаюсь. Интересно, что это означает?.. Как ты думаешь, Полли?..

-Ну... – Бонита в задумчивости поскрёб свои роскошные кудри. – Мне кажется, Элли, ты должна действительно найти применение своему таланту, своему дару. Это и будет цель. Тогда не упадёшь... Кстати, а ты что, не умеешь шить?

-Не-а, – Элен неожиданно смутилась, пряча озябшие руки в муфточке и порозовев. – Я с детства боюсь иголок, честно говоря. И в шприцах у злых людей в белых халатах, и тех, которыми шьют.

-Придётся тебе преодолеть свою фобию, – Поль дружески потёрся об Элен боком, подбадривая.

-Раз ведьма сказала...

-Ладно, – Ливали встряхнула русыми волосами, закрученными в две бараночки над ушами, – я постараюсь. А сейчас пошли к воротам, уже пять часов, нас ждут...