Номады Великой Степи

В археологии сарматы известны под именем Прохоровской культуры. Исследования показывают, что «материальная культура сарматских племен имела довольно низкий уровень своего развития. По сравнению со скифскими племенами, кочевники-сарматы на основной территории своего распространения (в частности, в Поволжье) имели культуру, которую можно охарактеризовать как достаточно безликую: невыразительна ее керамика, сделанная от руки и довольно однообразная по форме, сравнительно беден и весь другой инвентарь» [Абрамова М. П.].

Вплоть до IV века до нашей эры савроматы были мирными подданными царских скифов, савроматские отряды часто состояли на службе в войске и при дворе скифского царя. Но к концу III века до Рождества многовековая дружба родственных народов сменилась откровенной враждой. Другими словами оппозиция «вышла из тени» и бросила вызов безраздельному владычеству царских скифов в европейских степях (в те времена границей между Европой и Азией считался Танаис-Дон). Но мы знаем, что причерноморская Скифия лишь часть империи, центр которой по-прежнему лежит в Алтайских горах. Так, что усиление влияния савроматов – прямое свидетельство ослабления центральной власти.

Обратим свои взоры на восток и попробуем разобраться, что же привело к ослаблению, а затем и падению скифского владычества в Степи.

Я уже упоминал, о том, что совместными усилиями скифов-юэчжей и циньцев племена кунов, сохранившее верность дому Лань и обычаям предков, были изгнаны с плато Ордос. Это пустынное плато было для них коренным юртом – сакральным местом, отсюда их предки столетия назад предприняли успешный поход на Алтай. Это сильно озлобило «потомков Оленя». Наблюдательные китайцы, очевидно не без сарказма, отметили данный факт, изменив их наименование на «Злой невольник» (сюн-ну). Напомню, что раньше они их именовали просто бородатыми невольниками (ху-ну), что синонимично понятию «варвар».

Долгие годы куны (пока продолжу называть их прежним термином, чтобы не вносить путаницы), могли вымещать свою ненависть только разоряя скифские курганы. Плохо организованные и слабо вооруженные они не могли тягаться с военной мощью соседних империй. Более того, их притесняли даже их бывшие подданные, известные по китайским летописям как восточные варвары (дун-ху) – протоманьчжурские племена. Примерный расклад сил в Азии четвертого века до христианской эры отражено на карте (рис. 19).

Рисунок 19. Евразия в IV веке до н. э.

Зная непримиримую вражду кунов с княжеством Цинь, и опасаясь все возрастающего влияния «циньского варвара», чжаоские княжества привлекли их на свою сторону. «На седьмом году (318 г до н.э.) войска княжеств Хань, Чжао, Вэй, Янь и Ци, ведя за собой отряды сюнну, совместно напали на Цинь» [Сыма Цянь]. Поход был крайне неудачным для коалиции, «Цинь выслало против них военачальника – шучжана Цзи, который дал бой у Сююя. [Цзи] взял в плен военачальника Шэнь Чая, нанес Поражение чжаоскому княжичу Кэ и ханьскому наследнику Хуаню и убил восемьдесят две тысячи человек» [там же]. Скупые строки летописи свидетельствуют, как минимум о двух, значимых для нашего исследования событиях. Во-первых, кунские племена в тот период были достаточно серьезным «игроком» на политической карте, чтобы быть упомянуты в качестве союзников чжоуских княжеств, причем замечу, это хорошо организованные союзники, образующие самостоятельные воинские подразделения. Во-вторых, учитывая добрососедские отношения между царскими скифами – юэчжами и княжеством Цинь, выступление кунов на стороне их противников – практически равно объявлению своей независимости от скифской империи. И здесь оппозиция перешла в фазу вооруженного противостояния.