Ну, вот опять! Ой, как больно! Такими темпами у меня скоро все клыки выпадут. Ммм! Ну почему этот зуб сломался именно сейчас?! Ужас! Надо пойти водой прополоскать, а то занесу еще какую-нибудь инфекцию. Пока я дошел до ручейка в дальнем конце пещеры, то раза два наступил на чьи-то кости. Надо бы убраться, – подумалось мне, но пока других важных дел хватает. Хотя бы та же Церковь, совсем уже замучила своих монахов и священников присылать. Придут, бывало, сядут у входа и нудят, нудят. Говорят, что если я сейчас же перестану есть людей, то Бог простит меня, и после смерти я попаду в рай. Ха! Да как бы не так! Где это вы видели рай для драконов? А если не есть людей, так что же мне тогда есть, я ж не травоядное. Вот и приходится порычать на этих святош, авось сами убегут, но иногда попадаются особо упорные, сидят до посинения. Таких приходится есть, и хотя после них страшная изжога, но не оставлять же их возле пещеры, так недолго и авторитет потерять. А еще последнее время трудно нормальную еду добывать. Раньше, помню, крестьяне сами мне молоденьких девушек приводили, а теперь гоняйся за молодухами по всей деревне и успевай только от вил мужичьих увертываться. Неровен час – проткнут, шкура-то уже не та стала. Кстати, насчет шкуры, надо себя в нормальный вид привести, а то в три часа пополудни рыцарь должен прийти. Не сидится им в замках, погеройствовать надо. Ну, так вот, о чем это я. Ах, да! Внешний вид! Взять сажу, замазать ею щели в чешуе, а то как облезлый хожу. Вот когда я молодой был, еще лет этак пятьсот назад, меня звали «Крылатая Ночь» за мой идеально черный цвет. Бывало, летишь над полями, а люди кричат: «Ой! Помогите, затмение! Дьявол на землю спустился!». И бегают, смешные, такие потешные, а ты вниз так… оп! И в зубы парочку тех, кто пожирнее и домой пировать. Сейчас такое не прошло бы! Всякие там арбалеты появились, самострелы. Могут и попасть, а мне потом вытаскивай арбалетные болты из всяких мест, тем более, нужно следить за правильностью питания, а то жиреть уже начал, взлетать все трудней и трудней. К тому же цвет мой полинял немного и теперь он ближе к серому, но зато в предрассветных сумерках меня почти не видно. Так, теперь взять мел и на оставшиеся клыки, вот так, словно на картинке. Ну, тогда и когти можно подточить, а то когда последний раз маникюр делал, уже и не помню. По-моему, все! Надо бы еще гребень поставить, но на это уже времени нет. Слышно уже, как кто-то взбирается по дороге к моей пещере. Хотя еще что-то рановато для рыцаря, может крестьяне одумались и решили мне дань принести. Вот из-за поворота показывается белое платьице. Да это же молоденькая девчушка! Что она здесь делает? Знает же, небось, что здесь дракон живет, а лезет. Нет, в этом мире определенно что-то не так, если всякие девчушки начинают ко мне в гости приходить. А может, она издали и не знает обо мне, тогда надо образумить ее: ну там напугать, порычать, авось сама и сбежит. И я, выпятив грудь и расправив крылья, гордо двинулся к ней, попутно пуская струи дыма из ноздрей. Ни дать, ни взять, Прародитель Драконов, ха! Но девчонка словно не видела мои старания и просто шла на меня.
– Гррр! – зарычал я и устремился на нее, словно хотел проглотить одним махом.
– Лучше уж быть съеденной, чем выйти за нелюбимого, – прошептала она, еще ниже склонив голову.
Так, теперь все стало понятно. Еще одна разбитая любовь. Знаем мы эти пещерные нравы, девчушку отдают за того, кто побогаче, а она любит бедного. Странно только, что она решает эту проблему таким интересным способом, наверное, думает, что если я ее съем, то о ней легенды будут ходить. Да как бы не так, поплачут и забудут. А вот мне, если я ее съем, придется туго. Стопудово все деревенские скинутся и наймут какого-нибудь драконоборца, а тогда уж прости – прощай мои клыки и шкура. Порубят и не заметят, это ж звери, а не люди, драконоборцы эти. Ладно, попробуем решить эту проблему по-другому.
– Эй! Девчушка, ты, я вижу, чем-то сильно огорчена. Если твоя проблема такая, как я думаю, то может и смогу тебе помочь, – низко наклонив голову, прошептал я ей на ухо.
Она продолжала стоять, лишь иногда всхлипывая, наверное, думала, что я голову опустил, чтобы есть ее поудобней было. Тогда я повторил свое предложение – ноль внимания. Лишь после пятого раза, когда я уже думал, не пыхнуть ли пламенем, она соизволила повернуть ко мне голову.