Ноль ноль ноль

Но все эти командировки выматывают Бруно. При определенном роде занятий Колумбия оборачивается для тебя смертельно опасными джунглями, пусть ты и живешь в лучших столичных отелях или гостишь на самых роскошных виллах. А после падения Медельинского картеля и Кали опаснее всего для тебя как раз те, кто предлагает самую выгодную цену. Объединенные силы самообороны Колумбии и ФАРК. Двух злейших врагов объединяет не только их участие в производстве и оптовой торговле кокаином, но и способность в любой момент похитить тебя и учинить расправу. Тогда тебе только и останется, что молить Горную Мадонну, как еще называют Польсийскую Богородицу, чтобы твои партнеры дома, в Калабрии, поспешили с задержанным платежом. Вся Колумбия – как одно сплошное Аспромонте. Папи из Сан-Луки мог бы объяснить это Бруно, если бы Скали свел их, но тот-то как раз остерегается знакомить этих двоих. Впрочем, Фудули и сам уже понял, как гордятся его земляки своим статусом единственных клиентов, у которых колумбийцы не требуют вносить задаток за товар. Они люди чести, люди слова. Хотя слово словом, да только требуется еще и залог из плоти и крови, который можно удерживать до тех пор, пока на счет не поступит последний наркодоллар. И может так статься, что в следующий раз такая участь выпадет ему.

Такой жизнью Бруно живет уже несколько лет. Он ведет переговоры и контролирует процесс превращения мраморных глыб в некое подобие куска швейцарского сыра, только квадратной формы; в скрытые внутри цилиндрические каналы вставляют пластиковые трубки, начиненные кокаином, а отверстия замазывают строительным раствором из отходов производства. После этого он связывается с колумбийскими экспортерами, прикрывающими махинации наркоторговцев, и те забирают товар, предназначенный для одной из его фирм. Наконец, по возвращении в Калабрию Бруно получает груз после прохождения таможни в Джойя-Тауро и привозит его в карьер неподалеку от Сан-Калоджеро. Это-то, пожалуй, и есть критический момент. Момент, когда он стоит перед двадцатитонными блоками мрамора, каждый из которых, будь он нетронут, можно было бы распилить, отполировать – и явить миру золотистый цвет колумбийского камня и яркие прожилки, напоминающие травертин. А вместо этого ему, бывшему хозяину “Лаворамарми” и подставному владельцу “Мармо Имеффе”, на чей адрес приходят грузы, теперь надо объяснить сообщникам-рабочим, как извлечь эти трубки без единой царапины. Он старается уберечь наркотики. Или спасти жалкие остатки природных сокровищ, на формирование которых ушли целые геологические эры, а теперь они стоят не больше пустой жестянки. Самому ему больше по нраву, когда кокаин прячут среди цветов, вонючих шкур или банок с тунцом. Но такие грузы поставляют не в Италию, и Бруно видеть подобное не доводится.

А после этого Барбьери или Вентричи отсылают его домой, ведь что будет дальше – не его ума дело. И вот Фудули едет в машине привычным маршрутом, как вдруг он проваливается в пустоту. В кристально чистую и ясную пустоту. Не такой жизни он хотел. Не ради такой жизни он готов закончить свои дни за решеткой или трупом на обочине. Он чувствует себя стариком. Ему уже под сорок, и он сам – как те изъеденные дырами глыбы мрамора: брак распался, одну фирму он уже потерял, спасти остальные не удается. Он чувствует себя дряхлым старцем, стоит лишь вспомнить, как он когда-то не склонил головы перед боссами Лимбади, устроившими в Никотере легендарный саммит с коза ностра, на котором калабрийцы единогласно отвергли предложение Тото Риины[68] объявить войну государству. А ведь Бруно был тогда совсем еще юным собственником небольшого предприятия с жалким, по меркам Манкузо, оборотом. Тем не менее он не сдавался много лет. А потом его без всякой на то нужды, забавы ради, растоптали и выжали, как апельсин, сорванный на полях Розарно. И сейчас он все еще позволяет выжимать из себя все соки, будто из распоследнего мигранта-нелегала.

Это не так. Он не такой. Уж раз ему был неведом страх в молодости, то уж тем более он не должен ничего бояться сейчас, зная, что и в Калабрии, и в Колумбии на голове любого человека лежит рука, способная в любую секунду его раздавить, – в наказание ли, по ошибке или из прихоти. Кто знает, сколько еще он мог бы прокручивать в голове эти мысли, обдумывать их до одурения? Важно, что однажды Бруно принимает решение. Он вновь отправляется к карабинерам, но на этот раз подает заявление не по поводу очередных угроз, а на самого себя: выкладывает все о собственной роли, поездках, поставках мрамора и их содержимом. Поначалу ему не верят. Нужны доказательства, проверка в высших инстанциях. Но расследование, которое уже вела к тому времени Оперативная группа особого назначения, подтверждает точность и достоверность показаний Фудули. Следующие два года он остается “конфиденциальным источником”. А затем делает последний шаг и начинает содействовать органам правосудия. Он становится их тайным сотрудником. На родной земле ндрангеты такое казалось совершенно немыслимым – он стал засланным стукачом.