Ноль часов

Что же касается Крыма и Донбасса — Украине следует помнить, что естественных союзников у нее нет. В случае чего она будет расчленена Польшей, Румынией и Россией. И вот тогда Россия будет единственным гарантом ее целостности. Украину надо посадить в долги, подогревать сепаратизм львовских католиков, но пока Крым и Донбасс остаются украинскими — мы должны иметь в виду вернуть их при первой возможности.

Резюмируй. Курилы отдать. Японцев в Сибирь пустить. Китайцам противостоять. С Казахстаном объединиться. Со Средней Азией — прочную границу. Чечню отделить по Тереку. Абхазию включить в себя. По Кавказу — прочную границу. Армению и Грузию иметь за союзников. Политику с Украиной вести к возврату Крыма и Донбасса. С Белоруссией объединиться. Национальное деление федерации мягко, аккуратно, неотклонимо заменить на территориальное.

Возражения? Вопросы? Дополнения?

— Нет у меня возражений, — сказал Ольховский, — и нет у меня вопросов. Но есть у меня, Николай Павлович, мысли по поводу.

— Мысли — это хорошо. Если только они направлены на выполнение задачи, а не на сомнения в ней.

— Диктатор, конечно, найдется.

— На бесптичье и коза шансонетка.

— Но там, где во Франции Наполеон или в Англии Кромвель, в России оказывается Керенский или в лучшем и одновременно худшем случае Сталин. Не попробовать ли самим? Не боги горшки обжигают. Или лучше иметь несколько кандидатур на замену? Кого ты будешь ставить в диктаторы? Князя Трубецкого, который вообще струсил прийти на Сенатскую площадь? Или к скандинавам обратимся за приличным варягом?

— Было бы место — а люди всегда есть, — сказал Колчак. — Завтра покажет.

— Черт, — сказал Ольховский. — Завтра — другое название для сегодня… а в этой стране за что ни схватишься — всегда все нужно было вчера.

— А вот и утро, — зло улыбнулся Колчак. — Которое вечера мудреней.

Часть пятая ВЫСТРЕЛ

1

Когда-то к столетию со дня рождения Владимира Ильича Ленина, когда творческие работники всех искусств вносили всемерный вклад в мировую сокровищницу Ленинианы, за что и получали премии имени Ленина, ходила масса анекдотов, отражавших безмерную любовь населения к вождю мирового пролетариата и заставлявших сердца миллионов биться в радостный унисон, ибо прочих радостей было не так много. Там фигурировали духи «Запах Ильича», мыло «По Ленинским местам», трехспальная кровать «Ленин с нами», петергофский фонтан «Струя Ильича», презервативы «Ленинский маяк», скороходовские ботинки «Ленинский путь», платяные щетки для чистки себя под Лениным, пинцет для выдергивания волос «Ленинский пробор» и масса прочего. Кстати уж, примерно тогда же лидер ленинградской кухни ресторан «Метрополь» выдал клиентуре фирменное блюдо — котлеты «Залп “Авроры”»: официально они значились в меню как котлеты по-киевски, на самом же деле название объяснялось тем, что при втыкании в горячую котлету вилки оттуда стреляли в рубашку едока четыре тугих струйки расплавленного масла, что могло служить сигналом к разборке с официантом.

Теперь представьте себе негодование сигнальщика, слышавшего эти и подобные им шутки в детстве от родителей, когда на рассвете он обнаружил в секторе наблюдения возмущающую зрение и разум картину: за мостом, непосредственно под набережной Кремля, болталась утлая лодчонка, время от времени посылаемая вперед неловкими тычками весла. Сунув лодку вперед, рыжий и лысый человечек в пиджачной паре и галстуке в горошек хватал шест и пихал его в воду суетливо и деловито. При рассмотрении в просветленную сиреневую оптику двенадцатикратного морского бинокля по движению губ лысого, обведенных рыжеватой порослью, читалось так ясно, что даже казалось ясно же слышимым: «Здесь „Ав'го'га“ п'гойдет… Так… Здесь „Ав'го'га“ пройдет…»

Незнамо почему, но сигнальщик почувствовал себя обиженным до слез и даже оскорбленным до глубины души.

— Товарищ лейтенант! — взревел он на грани плача. — Полюбуйтесь!

Беспятых поднялся с топчанчика в штурманской, накинул на плечи шинель и, поеживаясь от озноба, вызванного более недосыпом, чем утренней прохладой, выбрался на мостик. Сначала он посмотрел просто так, потом убедился в бинокль, крякнул, вздохнул, высморкался, выпустил газы и закурил.

— А вот это, — сказал он наверх, исчерпав малый ритуал утренних дел, — является иллюстрацией к старому и известному тезису о том, что история повторяется дважды, причем если в первый раз в виде трагедии, то второй — в виде фарса. Лысая сволочь… Пугни-ка его!

Сигнальщик приладил во рту четыре пальца, надулся и засвистал с полосующим слух переливом, вонзая тончайшую ледяную иглу в мозг. Когда он отсвистал, мир обнаружился наполненным бесшумным звоном. Тогда он выхватил маузер и бешено и размашисто погрозил им.

Присевший и прикрывшийся руками человечек поспешно упал на банку, отчаянно дернул шнур подвесного мотора и с тарахтеньем, оставляя пенистый след, помчался прочь за поворот. Ныряя под мост и прежде чем исчезнуть за гостиницей «Балчуг», он привстал и погрозил кулачком.