Ноль

Увы, вследствие глобальных реформ, жильё, которым ещё в начале века владели мои родители, было снесено. Мало того, они довольно долгое время возмещали взнос за утилизацию квартиры, в которой я вырос и за которую в своё время выплачивали ипотеку. Но я опять отвлёкся.

Как бы то ни было, а впереди была куча времени. Я был молод и полон энтузиазма. С первоначальным взносом сильно помогли родители, и, спустя всего год мы въехали в прекрасную квартиру с искусственными окнами.

Да, настоящие окна в нашем российском климате могли позволить себе только очень зажиточные люди, но моя цель была не шиковать, а соответствовать этой грёбаной Декларации о Родительской Ответственности. Плоские экраны вместо окон? — Фигня! Подумаешь, да в каждом общежитии так, и ничего — живут люди! Сто одиннадцатый этаж? — Мелочь! Какая разница, если выглянуть на улицу неоткуда?

После общежития две комнаты в нашем новом гнёздышке казались роскошью и, как-то само собой получилось, что в одну из них заселились мы с Ленкой, а другая пустовала. Между собой мы называли её: «детская», планируя, что когда-нибудь она оправдает своё название. Ох…

На старте ипотечные платежи были рассчитаны до шестидесятилетнего возраста, и чтобы уложиться в меньший срок, я серьёзно занялся своей карьерой. До этого меня не так уж чтобы сильно интересовал уровень моих доходов, а теперь пришлось перейти в менеджмент, который куда лучше оплачивался…

Увы, экономическая ситуация в мире постоянно менялась. Мировое правительство занималось замещением национальных валют общепланетарными кредитами. Происходили локальные кризисы. Трижды до «срока икс» я был вынужден сменить работу, причём в один из разов — на более низкооплачиваемую.

В общем, в какой-то момент времени, стало очевидно, что реализовать Ленкину мечту не получится, и однажды случилось то, чего я боялся всю жизнь: я увидел слёзы на её личике.

Какой-то стержень надломился в ней, в нас обоих, и наша жизнь покатилась под откос. М-да.

Не буду пересказывать подробности нашего разрыва, но в день, когда она съехала в общежитие, я впервые задумался о суициде. Останавливало всего два обстоятельства: во-первых, я всё же надеялся, что она вернётся. А во-вторых, я знал: она будет плакать, когда… если я решусь на такой поступок.

Дерьмо! Дерьмо! Моя жизнь — это какое-то дерьмо! Причём во всём виноват исключительно я сам!

…

Кто-то постоянно говорит, пишет, утверждает, что жизнь в современное время становится всё проще и проще. Что основные враги человека давно повержены, а потому бояться больше нечего.

Но вот что делать человеку с человеком? И что такое человек, утративший смерть?

Зачем нужна эта бесконечная жизнь, если я не смог уберечь, удержать собственную женщину? Бесконечно жить — чтобы что? Я не смог дать ей то, что она хотела, ещё там — в главном мире. Зачем мне этот? Зачем мне бесконечность в этом мире?

Если природа не одарила человека бессмертием, то, вероятно, потому, что он его недостоин. Не смог, не справился — умри, освободи место для более упорного — нет, не более удачливого, а именно упорного. Если человек не может реализовать собственные планы на обычную короткую жизнь — кому нужна эта вечность?

Чтобы жить вечно, сперва нужна цель: что в эту вечность мы будем делать. Пахать, сеять, убирать урожай, а потом его поедать. Зачем? Чтобы просто продлить существование подольше? Чтобы что?

…

Чёрная меланхолия, в которую я свалился, была прервана пришедшим сообщением. Это письмо и последовавшая за ней переписка, стало причиной чего-то жуткого, ещё более тёмного, окончательно переполнившего мою душу.