Ноль

Если такое всё же происходит (например, золотые и серебряные монеты), то пространственная магия даёт извлекать из хранилища не всё сразу, а только то, что нужно. Можно, например, пожелать и достать две серебряные монеты из сорока.

Однако несколько предметов можно сунуть в одну клетку, если объединить их в один, например, уложив в рюкзак. В этом месте довольно занятно ведут себя вещи, которые попали в инвентарь в таре, входящей в состав привязанного к учётной записи комплекта от кузнеца или портного. При воскрешении система восстанавливает мой рюкзак так, будто он был надет на меня изначально, а вещи вне экипировки остаются в инвентаре. Это такой э… хак: как уложить в инвентарную клетку разные предметы, притом что он такого не позволяет.

Но я отвлёкся. Возродившись на кладбище, я, как и во всех остальных случаях, оказался одет в своё любимое снаряжение. На плечах висел рюкзак, на правом бедре располагались ножны с охотничьим клинком, а за спиной (фактически — в специальном отсеке рюкзака) — меч. В общем, даже не заглядывая в пространственный карман (увы, в него у меня доступа пока нет), я и выглядел, и был неплохо вооружён.

Удивительно, что никому вообще не было интересно ни содержимое моего рюкзака, ни наличие у меня клинков, ни что-нибудь другое. Даже на приём к королеве меня допустили, не обращая внимания на торчащую из-за плеча рукоятку полутораручника.

Конечно, магия Разума — штука очень серьёзная, но не настолько же. Или настолько? М-да.

Уже много позже, анализируя обстоятельства событий этих дней, я понял, что логика действий моих г-хм… оппонентов прозрачна, как стекло! Кто я? Коцио! Да ещё и нулёвка! Уровень представляемой опасности? Совпадает с уровнем!

Что можно с меня взять? Копейки, что я храню в инвентаре, не доверяя их банкам? Что это изменит? Ничего. Взыскать ущерб не выйдет ни в каком виде.

Какой-то смысл имеют действия, направленные на возмездие или извлечение из меня ценной информации. Не знаю, почему, но никакое содержимое моей головы никого не интересовало.

А возмездие? Именно ради него и дежурил на кладбище Грегор. Зачем? Чтобы другим было неповадно, чтобы себе получить моральное удовлетворение. Ни за чем другим я никому не был нужен. Такие дела.

В общем, меня арестовали, на меня взглянули, определили в гостевые покои (даже не тюрьму!): «Дожидайся, мальчик, своей участи!».

Предчувствие чего-то нехорошего грызло изнутри, но, увы, что-либо изменить я был не в силах.

Чтобы отвлечься, я продолжал, что называется, в фоне, войну «медузы против морских звёзд», пытаясь справиться с ментальным подчинением. Система временами награждала меня единичками навыка, но чаще игнорировала все мои потуги.

Взгляд, наполненный страхом

Карьера Дэвида Саймонса (человека, некогда боровшегося за разделение Игры и мира для переселенцев) закончилась довольно неожиданно. Как и многие другие политики, Дэвид вёл видеоблог, в котором структурировал, собирал различную информацию, проводил опросы общественного мнения и так далее.

Однажды, завершив очередное публичное мероприятие, он забыл выключить видеооборудование, которое продолжило снимать и транслировать в эфир всё, что происходит у него дома.

Эта история и интересна, и не стоит того, чтобы описывать её подробности.

Совпадение или нет, но к нему пришла гостья — женщина к которой он, судя по всему, весьма неплохо относился. Слово за слово, он принялся к ней приставать, а затем события развернулись в весьма неприличную сцену, свидетелями которой стали сотни тысяч зрителей.

Разумеется, все «лишние» кадры впоследствии были удалены из свободного доступа, однако как политик, общественный деятель и просто известный человек Дэвид перестал существовать. Дополнительно масла в огонь подлили несколько женщин, практически одновременно давшие интервью о том, что и в отношении них Саймонс творил нечто подобное.

В конечном итоге его блог был закрыт, все ролики удалены, а сам он ушёл в тень и полностью исчез с политического горизонта.

…

Эту информацию «о жизни замечательных людей», я по крупицам восстанавливал много позже, а сейчас я сидел в э… номере «люкс» и со всё более возрастающим страхом ожидал «разрешения моего вопроса».