Noir

Он выразительно принялся разминать кулаки. Я заметил, что костяшки на них весьма характерно сбиты. Махать кулаками полуорк любил и умел.

Спорить с ним я не стал и развернулся, чтобы уйти. Полуорк захлопнул дверь, однако я отчётливо услышал звук удара и женский крик. Вот этого я стерпеть уже не мог. Полуорк не запер дверь, и я распахнул её, шагнув в маленький темный коридор. Полуорк нависал над упавшей женщиной, занося кулак для нового удара.

— Грилте, не трепать с кем ни попадя! — рычал он. Женщина на полу закрывала руками окровавленное лицо.

Ничего удивительного, в общем. Я не рыцарь из сказки, знаю, что такое сейчас происходит в десятках, если не больше, квартир только в этом доме. Вот только раз стал свидетелем избиения, проходить мимо — это совсем уж полное свинство.

Как уже говорил, я не рыцарь, а потому предупреждать полуорка о своём появлении не стал. Он крупнее меня, тяжелее, может быть, и повоевать успел. Моим главным — не хотелось думать, что единственным — козырем в драке с ним была неожиданность.

Я врезал ему между ног, заставив согнуться пополам. Развернуться в тесноте коридора было для полуорка габаритов моего противника непростой задачей. Тем более когда выпрямиться не даёт острая боль ниже пояса. Я вытащил из кобуры пистолет, перехватил его и рукояткой врезал полуорку в висок. Потом ещё раз и ещё — для верности. Он растянулся на полу, по грязному линолеуму потекла кровь.

— Что ты наделал?! — закричала женщина. Не поднимаясь с пола, она подползла к полуорку.

— Да жив он, — ответил я, вытирая испачканную кровью полуорка рукоять пистолета о его домашнюю майку. — Башка у него крепкая.

— Ты-то уйдёшь, но я-то останусь, — прошипела с ненавистью женщина. — Так бы отделалась парой оплеух, а как он придёт в себя — кости мне переломает.

Может, и правда, не стоило лезть в чужую жизнь. Может, действительно, только хуже сделал. Да только сделанного-то не воротишь. Осталось только прикрыть за собой дверь. На душе было гадко и мерзко.

Повезло мне только в пятой по счёту квартире. Жила там одинокая женщина, которая ни о чём не спрашивала, а усадила меня на тесной кухне пить чай.

— Ажаны отказались от моего чаю, — приговаривала она, хлопоча вокруг плиты, — и от печенья. А зря, я его сама пеку, между прочим, и никто не жалуется.

Чай был на самом деле неплох — привозной из Альбийских колоний, да и печенье тоже. Мне оставалось только слушать, а уж рассказывать женщина любила.

— Она и правда почти ни с кем не общалась, верно, — кивала женщина сама себе, подливая мне ещё чаю, — вот только меня молчанием не проведёшь. Я так и сказала ажанам, что убитая, мол, няней была.

— Няней? — удивился я, позабыв даже взять печенье с услужливо подвинутой поближе тарелки. — Почему вы так думаете?

— А чего тут думать-то, когда оно так и есть. Или было. В общем, была она няней. Не при младенчике, конечно, и не сиделкой при старике каком или инвалиде — за теми постоянно наблюдать надо. Там или совсем с ними жить надо, или сменами, но вряд ли кто-то днём сидит, а кто-то ночью. Редко такое бывает с совсем уж беспомощными. А вот с ребёнком, что обиходить себя уже может, другое дело. Девочка же как на завод уходила — всегда к одному времени и возвращалась в одно и то же.

— Она могла быть приходящей прислугой, — предположил я.

— Приходящая в разных домах работает, а девочка ездила всё время в одно место, говорю же я вам.

— Ну, это в доме она появлялась в одно время, — делано отмахнулся я, — мало ли где время проводила.

— Она всегда уезжала и приезжала на одном и том же трамвае, уж поверьте. У меня окна прямо на остановку выходят.

— Официантка?

— Слишком рано возвращалась, — парировала женщина.

Я записал номер трамвая, на котором ездила убитая. Допил чай и отказался от добавки — пора и честь знать, а то ещё хозяйка уже нацелилась поставить на плиту второй чайник.

— Тоже для галочки беседуете, да? Прямо как ажаны.

Им-то что — у полиции было имя предполагаемого убийцы, а род занятий убитой не так уж интересен. Проще всего написать «без особого рода», выбросив из головы всё, что наговорила женщина.

— Отчего же, я на самом деле ищу убийцу, — ответил я, — а не отрабатываю часы.

Я попрощался с женщиной, давшей мне куда больше сведений, чем всё содержимое казённой папки и беседа с патологоанатомом. Вот только в коридоре я застал знакомую уже парочку — полуорк вытащил свою жену (или кем она ему приходилась) в коридор и занёс над ней ногу. Несчастная сжалась в комок, закрываясь руками, хотя вряд ли это спасло бы её. И я снова не смог пройти мимо, хотя бы потому, что они перегородили весь коридор.

Полуорк так увлёкся избиением, что не заметил меня. Я в несколько шагов миновал разделявшее нас расстояние — пистолет же словно сам собой прыгнул мне в руку. Пока шёл, прикидывал, не пристрелить ли урода, потом спишу на нападение, угрозу насилия и всё такое. Однако решил не доводить до крайности — всё же убивать даже сволочь вроде этого полуорка просто так, потому что мне захотелось и день выдался не очень, не стоит.