Ной Буачидзе

Листовки позарез нужны были Ною и сейчас. Сторонник ленинской тактики активного бойкота Государственной думы, Буачидзе при этом стремился использовать малейшие возможности куцей избирательной кампании. В области, все еще находившейся на военном положении, иначе нельзя было проникнуть в осетинские селения, казачьи станицы, горные аулы.

— Живое слово и прокламация — на этом надо сосредоточить все наши усилия, — говорил Буачидзе на первой короткой сходке владикавказских большевиков.

Смелее других оказалась учительница Елена Казахишвили. Под благовидным предлогом навестить тяжело заболевшую одинокую старушку мать Елена отправилась в Тифлис. Дальний родственник, работавший в одной из типографий, помог достать шрифты. Он же подыскал наборщика, согласившегося за двадцать пять рублей в месяц отправиться с Казахишвили во Владикавказ, работать в подпольной типографии.

По обычаю грузинских подпольщиков на прокламациях, отпечатанных на квартире Елены Казахишвили, Ной поставил строку «Дозволено цензурой, Владикавказ. Типография Едзие и К°». Немало жандармов попались на эту злую шутку: «Едзие» по-грузински значит «ищи»…

Месяц спустя все-таки нашли. 1 апреля 1906 года заведующий полицией на Кавказе телеграфировал в Петербург министру внутренних дел: «Сегодня во Владикавказе взяли в момент работы подпольную типографию с принадлежностями, некоторое количество отпечатанных воззваний, рукопись. Арестованы застигнутые на месте преступления учительница Елена Казахишвили и назвавшийся Иосифом Бабиладзе. Генерал-лейтенант Ширинкин».

Удар был тяжелый. Елену ждала каторга, но оборвать выпуск подпольных изданий власти не смогли. Уже была создана запасная «кочующая» типография. Печатник Василий Кудрявцев, Буачидзе и Кикнадзе, последовавший вслед за Ноем во Владикавказ, переносили хозяйство типографии с места на место. Листовки печатали на русском, грузинском, осетинском языках. Начальник жандармерии вынужден был донести заведующему полицией на Кавказе, что «благодаря подпольной печати социал-демократам крайне левого толка удается координировать свою деятельность, усилить революционизирование войск… возбуждать сельское население к активным выступлениям в борьбе со властью».

В разгар лета «кочующая» типография — это было во время забастовки рабочих пищевых предприятий Владикавказа — обосновалась в первом переулке от Александровского проспекта, если ехать к вокзалу. Тут ее накрыла полиция. Полуодетые подпольщики выбрались через подземный ход, прорытый в подвал соседнего дома.

Снова стали добывать шрифты, искать печатную машину, такую, чтобы работала без шума. Прокламации нужны были позарез. В Беслане как раз намечалась забастовка паровозных машинистов и рабочих депо. Кроме того, из Петербурга доставили текст «Манифеста ко всем русским крестьянам». Надо было размножить и разослать его по области.

Буачидзе нервничал. Он, постоянно доказывавший подпольщикам, что безвыходных положений не бывает, что это отговорка людей, собравшихся на покой, теперь сам не находил выхода.

Как-то на глаза попалось объявление: предприимчивый господин Казаров расхваливал свою новую типографию «Казбек», уверял, что «качество печати гарантируется». Ной решил: пожалуй, эта типография подойдет.

В середине дня Буачидзе с несколькими друзьями вошел в типографию. Хозяина и служащих конторы быстро свели в одну комнату. Спустили на окнах шторы, у дверей поставили охрану. Рабочие, не говоря ни слова, посмеиваясь, быстро набрали тексты, стали печатать на двух машинах сразу.

С улицы в контору беспрепятственно пускали всех, кто заходил. Заглянул казачий офицер — пожалуйста, и ему нашли место. Выходить, конечно, никому не позволяли. Операция длилась три-четыре часа. Одного «Манифеста» напечатали несколько тысяч экземпляров. Закончили, вышли, заперли за собой наружную дверь.

Во Владикавказе поднялся невероятный шум. Один из «очевидцев» — казачий офицер — сообщил репортерам, будто в типографии распоряжалось не менее тридцати вооруженных до зубов, с масками на лицах злоумышленников.

Наказной атаман Терского казачьего войска — начальник области — лично допрашивал Казарова. Даже этого крупного и ловкого дельца, владельца двух газет, нескольких типографий, домов и прочего «недвижимого имущества» во Владикавказе и Пятигорске заподозрили в «принадлежности к социал-демократам». Только получив солидную взятку, приличествующую генеральскому чину, атаман разрешил Казарову вновь открыть типографию, а дальнейшее следствие поручил вести правителю военной канцелярии господину Зиновьеву. Тот тоже развил очень энергичную деятельность, но какие-то непредвиденные обстоятельства — так слышал Ной — помешали успеху.