Ночные всадники

Сыщик в очередной раз стал рассказывать. Тистров слушал с недоверием. Видимо, он был заранее настроен на то, что полицейский чиновник напартачил. Или прикидывается? Алексей говорил, а сам наблюдал за собеседником. Тертый калач… Услышав, что вид старшего кондуктора показался сыщику подозрительным, Павел Нилович вскинулся.

– Позвольте! Колобихин чуть не каждую неделю ездит в Нижний. Все семь лет, что служит у меня. То одно купить, то другое… Во Владимире товар хуже. Ни разу не случалось с Сергеем Тимофеевичем происшествий! И наружность его у полиции никаких подозрений сроду не вызывала. Что вы там придумали, право слово? Что за чушь?

– Нет, не чушь, – ответил надворный советник. – Полиция полиции рознь. Городовой смотрит, чтобы не было беспорядка. А сыщик – насквозь, на просвет. Опытный тем более видит то, что не замечают другие.

А я опытный. Кто такой Колобихин? Откуда он взялся? И остальные его объездчики – кто их нанимал?

Тистров сбавил тон:

– Ну, я не сыщик… Вам, может, и виднее. Но я зато наблюдал ребят вблизи много лет. Приличные! Лес охраняли, а это дело нелегкое. Так и норовят иные украсть! Тут сила и смелость нужны, чтобы порубщиков отвадить. Ну, не институтки, конечно… Однако и не уголовные!

– А свечной завод?

– Что завод? – развел руками управляющий. – Был завод. Не велик грех!

– Вы знали о нем?

– Признаюсь: знал. Более того. Возможно, в том, что вышло, есть моя вина.

– То есть?

– Затея Колобихина с этим фальсификатом мне никогда не нравилась… Незаконно! С другой стороны, хозяин наш, купец первой гильдии Давыдов, скуп как черт. Жалование у егерей маленькое, а служба тяжелая. Даже опасная! И все за двенадцать рублей в месяц. Какой приличный человек пойдет на такое жалование? Вот и можно понять Сергея, что он решил подкрепить свои фонды.

– Так. А в чем ваша вина?

– Я сказал им тогда, в первый приезд, как завели они эту мастерскую: с огнем играете! За подобные вещи в каторгу ссылают! Хотел их, стало быть, напугать.

– Каторгу им посулили? – недоверчиво переспросил сыщик. – И полагаете, они поверили?

– Кто знает? Мое дело было предупредить. Попытаться, значит, отвадить. А егеря запомнили. И вот, думается мне, так и вышло… Когда среди ночи ввалился к ним неизвестный человек, да с билетом от Департамента полиции. Тут-то им и вспомнились мои слова про каторгу. Ну и… решили дать стрекача. Заимку спалили с испугу. Теперь лес стоит без охраны, мне одни убытки, хозяин рвет и мечет… По кой шут вы только туда сунулись!

– Я уже объяснил.

Собеседники помолчали. Потом Тистров сказал вполголоса:

– Я все понимаю. Вам надо вернуть билет. Иначе становой предполагает, что и службы могут лишить. Так?

– Ну, это не становому решать, а министру внутренних дел.

– Алексей Николаевич. Езжайте домой, в Петербург. Ребята далеко убежать не могли. Отсидятся одумаются, и вернутся. Ко мне первому и придут с целью повиниться. Так и будет, поверьте! Куда им еще идти? Чай, не беглые каторжники.

– Вы полагаете?

– Убежден! Пока тут шум да гам, ничего не будет! Только хуже сделаете. Исправник приезжал, становой с урядником коршунами вьются, вы тут тень на плетень, извините, наводите… Уезжайте и ждите. Я сразу же вам телеграфирую.

– Хорошо, Павел Нилович. Может быть, вы и правы. Последний вопрос: покажите мне бумаги ваших лесников.

– Конечно! Я велел их приготовить, знал, что вы явитесь. Сейчас принесу. А вы пока «желудочной горечи»[32] себе налейте. Я ее для здоровья пью и всем советую. И не тужите! Найдем мы ваш билет!

Тистров вручил надворному советнику документы егерей и тактично вышел. Лыков углубился в их изучение. И очень скоро обнаружил там неточности.

Так, в свидетельстве об отбытии воинской повинности Колобихин был записан отставным фельдфебелем Усть-Сысольской местной команды. А в письменных условиях[33] стояла интересная пометка. Работнику полагался хинин за счет нанимателя для лечения малярии! Это где же в Усть-Сысольске он ее подцепил? И еще вопрос: как здесь оказалось свидетельство? Его выдают на руки при увольнении в запас. Прописываясь по месту жительства, отставной солдат сдает бумагу в полицию. Ему ставят отметку в паспорте, а само свидетельство отбирают. Паспорта лесного кондуктора не оказалось. Это понятно: он ездил в Нижний Новгород и брал документ с собой. Сдать в контору по понятным причинам не успел. Но воинского свидетельства на руках частному лицу иметь не полагается!

Или Арсений Кузнецов – тот, что бил Лыкова по почкам. Его паспорт был на месте. В нем значилось: ратник первого разряда призыва 1895 года, жеребьевой номер 221. Значит, военную службу Арсюшка не проходил по жребию и сразу угодил в запас. Но выправка у парня была солдатская! И выследил он надворного советника, как заправский разведчик. Подкрался незаметно, ни одна веточка не хрустнула! Явная ложь…