Читаем Ночной вызов полностью

Пескишев поморщился: Галина Викторовна села на своего любимого конька и теперь не скоро с него слезет, а ему придется выслушать все до конца, если он не хочет с нею поссориться. Спорить и оправдываться было бесполезно, поэтому он сел и, набравшись терпения, решил слушать ее, пока она не выговорится.

Галина Викторовна советовала ему прекратить ненужные выступления на ученом совете и открытых партийных собраниях, не высказывать критических замечаний в адрес администрации института.

- Но почему же я должен молчать, если вижу неполадки, которые следует устранить? - возмутился Пескишев.

- Какое тебе до этого дело? Если руководство терпит эти неполадки, значит они кому-то нужны. Пусть они тебя не волнуют, тем более что они не на твоей кафедре. Тебя не трогают, и ты никого не трогай. Ты ведь отлично знаешь, как не нравится начальству, когда ему делают замечания. Такие выступления пользы не приносят, а определенный вред причиняют.

- Но кому-то надо о них говорить!

- Пусть те и говорят, кому это надо. Разве ты не знаешь, что люди о тебе говорят?

- Догадываюсь.

- Трудно не догадаться. Говорят, что Пескишев хоть и умница, а дурак.

Подобные нравоучения жены всегда раздражали Пескишева. Вот и теперь он начал выходить из себя.

- Как же это так? Умница, а дурак? Это же какая-то абракадабра.

- Да очень просто: в вопросах теории тебя признают умницей, а в житейских делах дураком. Дождешься, что пришлют пристрастную комиссию для проверки твоей работы. А в недалеком будущем состоится твое переизбрание. Вот так...

- Зря ты сгущаешь краски.

- Нет, не зря. Зачем ты поссорился с Цибулько?

- Да не ссорился я с ним. Просто наши мнения об одном больном разошлись.

- Мнения разошлись? А я уже наслышана, что ты был с ним груб. Обозвал его каким-то неприличным словом, а в заключение написал какую-то чушь, над которой потешается вся кафедра психиатрии.

- Хватит! - оборвал жену Пескишев. - Надоело!

- Вот, вот! Ты только на это и способен. Вместо того, чтобы признать свои ошибки и исправить их, ты кричишь, обрываешь. Люди-то говорят. Попробуй докажи, что это не так.

- Ничего я доказывать не собираюсь.

- А зря. Вот посмотри, Цибулько...

- Хватит о Цибулько! - Федор Николаевич уже не мог сдержаться. - Я не Цибулько, а Пескишев! Запомни! И никогда Цибулько не буду! Ясно?

Галина Викторовна взглянула на мужа и, ничего не сказав, вышла из гостиной. Он выключил телевизор, принял снотворное и пошел в спальню. А Галина Викторовна долго смотрела в кухонное окно на гирлянды праздничных огней. На душе у нее было пусто и тоскливо. Временами ей казалось, что она слышит какие-то голоса, назойливо повторяющие одно и то же: уезжай, ты здесь никому не нужна.

11

Через несколько дней после праздников Пескишева пригласил к себе ректор и сказал, что на него поступила жалоба.

- По какому поводу? - удивился Федор Николаевич.

- Сообщают, что вы провели эксперимент на больной и, вместо того чтобы оказать ей необходимую помощь, уехали, бросив ее на произвол судьбы. Автор письма возмущен тем, что вы отказались принять участие в операции, поручили ее молодому нейрохирургу, а сами организовали пьянку, даже не поинтересовались результатами операции. Более того, вас в состоянии глубокого алкогольного опьянения видели в автобусе, где вы приставали к какой-то женщине. При этом ссылаются на водителей автобуса, которые могут это подтвердить.

- Какая чепуха! - возмутился Пескишев. - Надо же придумать такое!..

- Как видите, придумали, - с сожалением сказал Антон Семенович. Придется создать комиссию для проверки фактов, изложенных в письме. Я, конечно, не очень верю написанному, но проверить надо. Так-то оно и для вас и для ректората лучше будет. Надеюсь, вы не станете возражать?

- Какие могут быть возражения?! Ну и люди. Надо же такое придумать.

- Сочувствую вам, Федор Николаевич, но помочь ничем не могу. Без комиссии тут никак не обойтись, - заключил ректор.

Неделю спустя Пескишева пригласили на комиссию, которой было поручено проверить обоснованность анонимной жалобы. Собрались в кабинете Цибулько, который был назначен председателем. До начала заседания оставалось минут десять, а поскольку "виновника торжества" пока не было, члены комиссии решили обменяться мнениями, чтобы придерживаться одной линии. В то, что Пескишев был мертвецки пьян и, как писалось в анонимке, приставал к женщинам, никто не верил. Даже Цибулько не стал придавать этому серьезного значения, хотя информацию получил, что называется, из первых рук - от собственной супруги. Видимо, она что-то напутала, в институте все знали, что Пескишев не пьет. Операцию он не делал, но и не обязан был ее делать, так как там есть свои специалисты. Кстати, как стало известно, он предлагал свои услуги, - отказались. Следовательно, и здесь его упрекнуть трудно. А вот эксперимент на человеке - налицо.

На том и порешили - основное внимание обратить на это.

Зная своего шефа, Пылевская - член этой комиссии, попросила показать историю болезни. Истории не было. Это давало Пескишеву основание говорить о неподготовленности комиссии, о несерьезном подходе к делу.

Перейти на страницу:

Похожие книги