Ночной всадник

— Тогда все совсем просто, — серьезно произнес Бак. — Ты ненавидишь драки. Этот джентльмен Мак Стрэнн их обожает, живет ими. Он только изо дня в день и ждет, с кем бы сцепиться. Что делать? А вот что! Ты садишься на коня и уезжаешь вместе со мной, Джерри отдает концы, Мак бросается искать тебя, но поскольку ему говорят, что ты уже отсюда отбыл, уезжает и забывает о тебе. Проще некуда, верно?

Прежнее беспокойство вернулось в устремленные вдаль глаза Дэна.

— Трудно сказать. Может, ты и прав…

И Барри снова замолчал.

— Какие у тебя есть возражения? — отчаянно настаивал Бак.

— По-моему, никаких, — смущенно покачал головой Барри, — но все же думаю, что Мак будет ужасно разочарован, когда его брат умрет, а меня не окажется поблизости.

Бак, моргая, уставился на Дэна и грубо расхохотался. Сатана рысью пересек корраль и, подняв голову над оградой, мягко заржал. Барри повернулся и улыбнулся коню. Затем он объяснил:

— Мне кажется, если Джерри умрет, я останусь кому-то что-то должен. Кому? Маку, полагаю. Я вынужден остаться и предоставить ему шанс.

— Надеюсь, — взорвался Дэниелс, — что Мак изобьет тебя до полусмерти! Вот так!

Глаза Барри расширились.

— Почему ты на это надеешься? — вежливо осведомился он.

Дэниелс снова потерял дар речи.

— Как это возможно? — проворчал он себе под нос. — Неужели ты не человек? Но ты больше думаешь о своем коне и своем чертовом псе-волке, чем о друге. Дэн, спрашиваю тебя прямо: ты считаешь, что прав?

Хрупкие руки потянулись к Баку.

— Разве ты не видишь, Бак? Я не хочу быть таким, но ничего не могу поделать!

— Тогда помоги, Господь, бедному Джо. Он нашел тебя в пустыне, вырастил, ухаживал за тобою, словно за собственным ребенком, любил тебе больше Кети. А сейчас по твоей милости несчастный старик лежит с огнем в глазах и ждет, ждет, ждет твоего возвращения. Дэн, если бы ты его увидел, то упал бы на колени, умоляя о прощении!

— Да, наверное, я так бы и сделал, — задумчиво проговорил Барри.

— Дэн, ты поедешь со мной!

— Не уверен, что мне сейчас нужно ехать, Бак.

— И это все, что ты мне можешь сказать?

— Полагаю, что да, Бак.

— Если бы я умолял тебя приехать, ради всего святого, ради того, что мы пережили вместе, ты и я, это не изменило бы твоего решения?

Большие мягкие глаза рассматривали что-то далеко позади Бака, какую-то точку в бледной неясной полуголубизне весеннего неба.

— Я устал от разговоров, — наконец произнес Дэн.

Бак встал и медленно удалился, опустив голову. Позади него жеребец внезапно и громко заржал с таким триумфом, что Дэниелс обернулся и погрозил Сатане кулаком.

Глава 14 МУЗЫКА ДЛЯ ДЬЯВОЛА

Мысль подобна шпоре. Она поднимает голову человека, как шпора заставляет лошадь вскидывать свою. И она убыстряет шаг, едва различимо добавив силы. Такая мысль пришла в голову Бака, когда он снова поднимался на веранду отеля. Вероятно, он испытал не слишком приятное ощущение, так как побледнел и сжал кулаки. Затем нащупал свой револьвер в кобуре. Но мысль о схватке как о некотором незначительном шансе изменить намерения Дэна не давала ему покоя.

Но подобная идея требовала серьезного обдумывания. Дэниелс присел на стул в конце веранды и, опустив подбородок на грудь, курил сигарету за сигаретой, бездумно швыряя окурки через перила. Несколько раз он хватался за лицо, словно испытывал внезапную боль. Румянец не вернулся к нему, бледность по-прежнему сохранялась, но глаза засверкали лихорадочным блеском, а зубы сжались крепче. Было неприятно смотреть на его лицо в этот момент. Постепенно Бак проникался все большей решимостью.

Прошло немало времени, прежде чем он пошевелился, но затем до него донесся отдаленный тонкий и ясный свист. Он никак не мог разобрать мелодию. Скорее, звучало странное попурри из множества песен с дикими вольными переходами и трелями. Как будто какая-то певчая птица упивалась собственным пением, насвистывая обрывки всех знакомых мелодий и создавая в результате величественные рапсодии, исполняемые во всю глотку. Заслышав свист, Бак резко поднял голову и наконец, все еще прислушиваясь, встал и вернулся в салун.

Там Дэниелс обнаружил все ту же служанку и спросил у нее, как зовут доктора, который лечит Джерри.

— Это не док, — ответила косоглазая леди. — Толстяк Мэтьюз — вот кто заботится об этом Стрэнне, чтоб ему пусто было! Толстяк сейчас в баре. Но что случилось? Похоже, вы что-то разнюхали?

— Да, — загадочно сообщил Дэниелс. — Я услышал кое-что, что прозвучит нежной музыкой для ушей дьявола.

Он повернулся и направился в бар. Там Бак обнаружил Толстяка, расправлявшегося со стаканом горлодера в три пальца высотой. Дэниелс подошел к бару, сам себе налил выпивку и встал там, играя стаканом. Хотя действие горлодера и обладало достаточной приятностью, он имел столько градусов, что сокрушал самое здоровое сердце и обжигал самую луженую глотку. Горлодер действовал на взрослых мужчин подобно касторке на ребенка. Великая тайна, почему его пьют мужчины. Эту тайну знает только душа горной пустыни. Покачивая свой стакан, Дэниелс рассматривал Мэтьюза.