Ночной цирк

Он подходит ближе, но она, поглощенная содержанием тетради, не обращает на него никакого внимания. Чтобы было удобнее переворачивать тонкие листы, она даже сняла перчатку с одной руки. Теперь он точно видит, что это именно его тетрадь, раскрытая на странице, где приколота карта, изображающая колесо со спицами в окружении крылатых существ. И карта, и листок исписаны его почерком так, что сливаются воедино.

Он замечает, что она листает тетрадь со смешанным выражением недоумения и любопытства.

— Кажется, это моя тетрадь, — наконец говорит он. Вздрогнув от неожиданности, девушка роняет тетрадь, которую он едва успевает подхватить, однако ее перчатка при этом падает на тротуар. Подняв перчатку, он протягивает ее девушке, и она с удивлением обнаруживает улыбку на его лице.

— Прошу прощения, — извиняется она, принимая перчатку и возвращая тетрадь. — Вы обронили ее в парке, я хотела догнать вас, чтобы вернуть, но потеряла из виду, а потом… Простите.

Окончательно смутившись, она замолкает.

— Все в порядке, — говорит он с облегчением, потому что пропажа вернулась к нему. — Я испугался, что потерял ее навсегда, а это было бы весьма некстати. Я очень обязан вам, мисс?..

— Мартин, — представляется она, однако что-то подсказывает ему, что имя явно вымышленное. — Изобель Мартин.

Устремив на него вопросительный взгляд, она ждет, что он тоже представится.

— Марко, — отвечает он. — Марко Алисдер.

Необходимость произносить это имя вслух возникает крайне редко, и ему непривычно слышать его из собственных уст. Именем, данным ему при рождении, и фамилией, отдаленно напоминающей псевдоним его наставника, он подписывался так часто, что сочетание начало казаться ему почти родным, однако представляться им он еще не привык.

Впрочем, легкость, с которой это имя воспринимает Изобель, помогает и ему почувствовать его почти настоящим.

— Рада встрече, господин Алисдер, — улыбается она.

Ему следует поблагодарить ее, забрать тетрадь и раскланяться, это самое разумное решение. Однако он отчего-то не спешит возвращаться в пустую квартиру.

— Могу ли я в знак благодарности предложить вам что-нибудь выпить, мисс Мартин? — интересуется он, пряча тетрадь в карман.

Изобель колеблется, вероятно, сомневаясь, стоит ли принимать подобное приглашение от случайного человека в столь поздний час, однако потом, к его удивлению, кивает.

— С удовольствием, благодарю вас, — говорит она.

— Вот и славно. Тут неподалеку есть местечко поприличнее этого, — Марко кивает в сторону окна, возле которого они стоят. — Если, конечно, вы не возражаете против прогулки под дождем. Боюсь, я не захватил с собой зонта.

— Не возражаю, — улыбается Изобель. Марко предлагает ей взять его под руку, что она незамедлительно делает, и они вдвоем выходят под моросящий дождь.

Марко ощущает нарастающую в ней тревогу, когда, миновав пару кварталов, они сворачивают в узкий темный переулок. Впрочем, стоит ему остановиться напротив сияющего огнями входа в кафе с ярким витражным окном, как девушка успокаивается. Марко придерживает дверь, пропуская спутницу внутрь, и они оказываются в уютном заведении, которое за последние несколько месяцев стало его любимым. Это одно из немногих мест в Лондоне, где он чувствует себя по-настоящему легко и свободно.

Повсюду, где только возможно, мерцают свечи в стеклянных подсвечниках; стены выкрашены в сочный бордовый цвет. Посетителей мало, и большинство столиков в зале пустуют. Они выбирают маленький столик возле окна. Марко делает знак женщине за барной стойкой, и в скором времени та приносит им по бокалу красного вина, а затем удаляется, оставив на столе бутылку и вазочку с желтой розой.

Под тихий шум дождя, барабанящего по стеклу, они ведут непринужденную беседу — обо всем и ни о чем. Марко почти ничего не рассказывает о себе, Изобель не уступает ему в скрытности.

Когда Марко спрашивает, не хочет ли она поесть, Изобель вежливо отказывается, но по ней видно, что она страшно проголодалась. Он вновь делает знак женщине за стойкой, и через несколько минут та появляется с тарелкой, на которой выложен сыр, фрукты и ломтики багета.

— Как вам удалось отыскать это место? — спрашивает Изобель.

— Методом проб и ошибок, — признается он. — На этапе поисков мною было выпито немало бокалов преотвратнейшего вина.

— Сочувствую, — смеется Изобель. — По крайней мере, эти жертвы были не напрасны. Очаровательное заведение. Настоящий оазис.

— Оазис, где наливают отличное вино! — улыбается Марко, приподнимая бокал.

— Это место напоминает мне Францию, — говорит Изобель.

— Вы француженка?

— Нет, просто жила там какое-то время.

— Я тоже. Впрочем, это было довольно давно. И вы правы, здесь царит французский дух. Думаю, отчасти именно это меня и околдовало. Большинству здешних заведений это оказалось не под силу, да они и не пытались.

— Вы и сами кого угодно околдуете, — говорит Изобель, и тут же, залившись краской, жалеет, что не может взять слова обратно.

— Спасибо, — отвечает Марко, не придумав ничего более удачного.

— Простите, — бормочет Изобель, явно смутившись. — Я не хотела…