Ночной цирк

Виджет молчит, обдумывая изменения, которые произошли с мужчиной в сером костюме, который наблюдает за ним. Молодой человек все думает, эти высокопарные слова насчет рассказывания истории были сказаны для красного словца, чем-то, во что мужчина на самом деле не верит или нет.

Некоторое время назад его интерес граничил с равнодушием, теперь же он смотрел на Виджета, как ребенок на новую игрушку, или волк на особо лакомый кусочек добычи, будь-то девочка в красной шапочке или её бабушка.

— Вы пытаетесь отвлечь меня, — говорит Виджет. Мужчина в сером костюме только потягивает свое вино, поглядывая на Виджета поверх своего бокала. — Так что, игра окончена? — спрашивает Виджет.

— И да и нет. — Он ставит свой бокал на стол, прежде чем продолжить. — Технически, в состязании появилась непредвиденная лазейка. Игра не была окончена надлежащим образом.

— А что насчет цирка?

— Полагаю, вот почему Вы захотели побеседовать со мной?

Виджет кивает.

— Бэйли унаследовал свою должность от ваших игроков. Моя сестра уладила все деловые вопросы с Чандрешом. На бумаге и в принципе, мы уже владеем и управляем цирком. Я вызвался добровольцем, чтобы уладить оставшуюся часть перехода шапито полностью под наше управление.

— Я не люблю неясностей, но боюсь, всё не так просто.

— Я и не думал, что это будет просто, — говорит Виджет.

В молчании, которое за этим следует, из-за нескольких столиков, стоящих поодаль раздается звук хохота, от которого даже слегка колышется воздух, прежде тот сходит на нет, растворяясь в низком, непрерывном гуле разговоров и позвякивание бокалов.

— Вы понятия не имеете, мой мальчик, во что ввязываетесь, — вкрадчиво говорит мужчина в сером костюме. — Насколько шапито хрупко. Насколько могут быть неопределенны последствия. Кем бы стал ваш Бэйли, не прими его цирк? Не больше, чем мечтатель, тоскующий по чему-то, даже сам толком не знающий по чему.

— Не думаю, что есть что-то плохое в том, чтобы быть мечтателем.

— Ничего плохого в этом нет. Но мечты могут обернуться кошмарами. Подозреваю, что месье Лефевру это известно как никому другому. Вам бы лучше пустить все свои усилия на предания цирка забвению, позволить стать ему мифом. Все империи, в конечном итоге, приходят в упадок и рушатся. Это в порядке вещей. Возможно, настало время, дать и цирку стать историей.

— Боюсь, я не склонен этого делать, — говорит Виджет.

— Вы очень молоды.

— Держу пари, что объединив усилия Бэйли и моей сестры, даже несмотря на то, что мы, как Вы выразились, очень молоды и, если бы я сложил возраста всех, кто стоит за мной и этим предложением, то сумма могла бы превзойти Ваш возраст.

— Вполне возможно.

— И я не знаю точно, какими были правила игры, но подозреваю, что вы нам сильно задолжали, так как всех нас подвергли риску, вовлекая в это ваше пари.

Мужчина в сером костюме вздыхает. Он бросает быстрый взгляд в сторону окна, но тени Гектора Боуэна нигде не видно. Если у Чародея Просперо и было своё мнение по этому вопросу, то он его оставляет при себе.

— Полагаю, это веский аргумент, — говорит мужчина в сером, после того, как немного обдумал, сказанное Виджетом. — Но, я ничего вам не должен, молодой человек.

— Тогда зачем Вы здесь? — спрашивает Виджет. Мужчина улыбается, но ничего не говорит. — По сути, я веду переговоры о том, чтобы использовать игровое поле, — продолжает Виджет. — Оно Вам больше не понадобится. Но для меня оно имеет огромное значение. Отговорить меня невозможно. Назовите свою цену.

Улыбка мужчины в сером костюме становится значительно выразительнее.

— Я хочу услышать историю, — говорит он.

— Историю?

— Я хочу услышать эту историю. Вашу историю. Сказку о том, что привело нас в это место, в эти кресла, с этим вином. Я не хочу историю, которую Вы расскажете с помощью того, что добыли отсюда… — он постучал пальцем себе по виску — Я хочу услышать историю, которая происходит здесь и сейчас.

Перед тем как откинуться на спинку стула, чтобы усесться поудобнее, он на мгновение, подносит свою руку к сердцу.

Виджет какое-то мгновение обдумывает его предложение.

— А если я расскажу Вам историю, Вы отдадите мне цирк? — спрашивает он.

— Я оставлю Вам в наследство всё то немногое, что смогу отдать. Когда мы выйдем из-за столика, я не стану предъявлять никаких претензий на ваш цирк, и вообще не буду с ним никак связан. Когда эта бутылка вина опустеет, состязание, которое началось еще до Вашего рождения, будет официально объявлено патовым. Это должно быть достаточным. Мы договорились, мистер Мюррей?

— Договорились, — говорит Виджет.

Человек в сером костюме разливает остатки вина. Благодаря свету от свечей, когда он ставит бутылку на стол, видно, что та уже пуста.

Виджет взбалтывает вино по кругу в своем бокале. Вино — это поэзия, разлитая в бутылки[25], думает он. Это ощущение он впервые «услышал» от герр Тиссена, но он уверен, что авторство принадлежит другому писателю, хотя в данный момент, он не может вспомнить, кому именно принадлежит авторство.