Ночная жизнь моей свекрови

– Большое спасибо, – пролепетала я, – вы очень нам помогли.

– Добро бы так, – выдохнула Ангелина Иосифовна и отсоединилась.

Апартаменты Макса находятся в шикарном доме, я не знаю, сколько тут стоит квадратный метр, но полагаю, что, продав одну гардеробную, можно купить квартирку в Бутове или Марьине. Подъезд поражает своим великолепием, мраморные полы застилают ковры, почтовые ящики открываются не ключом, а при помощи пульта, в лифте висит огромное зеркало, а вместо консьержки дежурят накачанные парни в черной форме. Окна на лестничных площадках снабжены жалюзи, расписанными под бархат, и повсюду, где только возможно, торчат кадки с деревьями и горшки с цветами.

Но, несмотря на внешнюю красоту, в доме полно проблем. Мусоропровод здесь засоряется раза два в неделю, сантехника или электрика жильцам приходится ждать по несколько дней, лифты, отделанные красным деревом, регулярно отказываются ездить вверх-вниз, но самое неприятное – это отсутствие подземного паркинга.

Двор у нас невелик, поэтому найти поздним вечером место, куда приткнуть машину, практически невозможно. Макс рассказывал, что, когда башня заселялась, на общем собрании жильцы решили сделать разметку на асфальте и указать номера автомобилей, которые там будут парковаться. Но ничего хорошего из этой затеи не получилось. В семьях нынче по две-три машины, начались ссоры, разборки, теперь каждый пристраивается где получится. В наивыгоднейшем положении оказывается тот, кто возвращается домой раньше всех. Тем, кто, как я, задерживается за полночь, ни малейшего шанса притулиться нет.

Я с тоской оглядела набитый иномарками, словно консервная банка шпротами, двор, дала задний ход и вновь очутилась на проспекте. Поскольку бросать авто на шумной улице на ночь опасно, я решила пристроить его возле супермаркета. Конечно, у подъезда удобнее, но выбора нет. Отчаянно ругая горе-архитекторов, не подумавших про подземный паркинг, я пристроила машину, вернулась к дому, поднялась в лифте на свой этаж, открыла дверь в квартиру, шагнула через порог и со всего размаха врезалась лбом в стену.

Из глаз посыпались искры. Непонятно откуда взявшаяся преграда загудела. Постояв секунду в остолбенении, я догадалась пошарить рукой по стене и включить свет.

Глава 26

Перед моими глазами возник здоровенный цилиндр, висевший на цепи. Начинался он сантиметрах в двадцати от моей макушки, а заканчивался на уровне пояса. Какого бы роста человек ни пытался войти в дом, он непременно наткнется на конструкцию темно-синего цвета, разукрашенную изображением голубых глаз.

В полном ошеломлении я постучала ладонью по невесть откуда взявшейся штуке. «Бууум, – колоколом пропела та, – буум».

– Уже бегу, – раздалось из кухни, и в холл выскочила Рокси.

Домработница выглядела на редкость элегантно. На ней был застиранный байковый халат цвета мыши, переболевшей гепатитом. Правый рукав его оказался серым, левый пронзительно-желтым, а передняя часть являла смешение двух этих красок. Поясом служил один из галстуков Макса, правда, из нелюбимых, он имел ядовито-розовый цвет и был изгнан мужем из гардеробной.

Дальнейшая судьба абсолютно бесполезного атрибута мужской одежды терялась в тумане. Я полагала, что он сгинул в помойке. Ан нет, жив курилка, и нынче верно служит Рокси.

Волосы прислуги щетинились железными бигуди с широкими резинками. Интересно, где она раздобыла сию археологическую редкость? Даже моя мама, регулярно накручивавшая волосы, пользовалась пластмассовыми «закрутками» с поролоном. Неужели Рокси бережно хранит «папильотки» своей прабабушки?

Довершали образ здоровенные войлочные тапки, вернее, полуботиночки, размера этак сорок восьмого, неожиданно кокетливый кружевной крохотный передничек и швабра в руках.

Я ткнула пальцем в цилиндр:

– Это что?

– Где? – прищурилась Рокси.

– Прямо перед тобой! – уточнила я.

– Вы, – заморгала домработница.

В такие минуты мне помогают только простые дыхательные упражнения. Вдох-выдох, вдох-выдох.

– Вас вижу, – зудела Рокси, пока я справлялась с раздражением, – еще вон, сумочка валяется!

Домработница вытянула правую ногу и указала ею на выпавший из моих рук ридикюль.

Дыхательные упражнения сегодня оказались бесполезными.

– Это что? – спросила я.

– Где? – уточнила Рокси, потом, опустив глаза, с облегчением сказала: – Ах это! Хреняпа!

– Хреняпа? – удивилась я. – И зачем она тут?

– Босиком холодно, – с удивлением пояснила домработница, – в пластике ноги потеют, а хреняпы сделаны из войлока, я их на рынке купила. Теплые, комфортные, нескользкие и совсем недорогие!

– Ты про тапки говоришь? – уточнила я.

Рокси приподняла вытянутую вперед ногу:

– Ну так! Хотите такие же? Могу на базар смотаться. Они есть только в одном цвете, в натуральном, и размер общий, сорок шестой, но если носок мятой газетой набить, то отлично. Хреняпы всем подойдут, для любой погоды сгодятся.

– Почему они так странно называются? – задала я нелепый вопрос.

– А не знаю, – пожала плечами Рокси, – хреняпы и есть хреняпы. Можно детские взять, а можно для коровы.

– Зачем телушке тапки? – окончательно запуталась я.