Ночная тьма

Я так и не знаю, кем Сэнтоникс был по национальности. Сначала я считал его англичанином, хотя такой странной фамилии мне ни разу не доводилось слышать. Нет, англичанином он, пожалуй, не был. Скорей всего скандинавом. Со здоровьем у него было неважно — я сразу это заметил. Он был молодой, светловолосый, с худым и каким-то странным лицом — то ли чуть перекошенным, то ли асимметричным. С клиентами он особо не церемонился. Вы, наверное, думаете, что поскольку они платили деньги, то заказывали и музыку? Как бы не так. Они боялись Сэнтоникса, потому что тот всегда был уверен в своей правоте.

Помню, когда я в первый раз привез своего старикана, он как глянул на то, что уже было готово, так прямо закипел от злости. Пока я крутился возле них, выполняя обязанности то шофера, то лакея, мне довелось урывками слышать их разговор, и очень скоро я стал побаиваться, как бы мистера Константина не хватил удар.

— Вы все сделали совсем не так, как я велел! — кричал он. — И потратили слишком много денег. Слишком много! Мы так не договаривались. Выходит, дом обойдется мне куда дороже, чем я рассчитывал?

— Совершенно верно, — ответил Сэнтоникс. — Но деньги для того и существуют, чтобы их тратить.

— Еще чего! Тратить! Вы не имеете права выходить за рамки определенной мною суммы, понятно?

— Тогда у вас не будет такого дома, какой вы хотите, — сказал Сэнтоникс. — Только я знаю, что именно вы хотите. И строю дом, который вам нужен. И мы с вами оба это знаем. Бросьте скряжничать и препираться. Вам нужен роскошный дом, и вы его получите — будете потом показывать друзьям, которые умрут от зависти. Я берусь строить далеко не всем, я вам об этом уже говорил. Мне важны не только деньги, но и творческое удовлетворение. Ваш дом не будет похож на другие дома.

— Это ужасно! Ужасно!

— О нет. Ужасно то, что вы сами не знаете, чего хотите. По крайней мере, такое создается впечатление. На самом же деле вы знаете, чего хотите, и просто не можете представить. Не видите этого. А я — вижу. Я всегда понимаю, что люди ищут и что они хотят. У вас есть чутье на красоту. Эту красоту я вам и подарю.

Он говорил, а я стоял рядом и слушал. И понемногу тоже начинал видеть, каким необычным будет этот дом, который строился среди сосен на берегу моря. Его окна вопреки обыкновению выходили не на море, а на просвет между горами, на крошечный кусочек неба. Это было странно, непривычно и прекрасно.

Когда я не был занят, Сэнтоникс иногда со мной заговаривал.

— Я строю дома только тем, кому пожелаю.

— То есть богатым, хотите сказать?

— Но людям небогатым строительство дома не по карману. Однако деньги меня интересуют постольку поскольку. Мои клиенты должны быть состоятельными, потому что дома, которые я строю, стоят недешево. Сам по себе дом еще ничто. Ему нужна оправа, которая не менее существенна, чем сам дом. Красивый камень, рубин или изумруд, — это всего лишь красивый камень. Он ничего собой не представляет, ибо, пока нет оправы, он не может служить украшением. Но и оправа должна быть достойна прекрасного камня. Дому такой оправой служит ландшафт, окружающая его природа, которая, пока существует сама по себе, ничего собой не представляет. Но как только в нее вписывается дом, она становится оправой для редкостного брильянта. — Он посмотрел на меня и рассмеялся. — Понятно?

— Не очень, — признался я. — И тем не менее.., по-моему, я кое-что понимаю.

— Вполне возможно. — В его глазах появилось любопытство.

Мы еще раз ездили на Ривьеру. К тому времени строительство дома было уже почти завершено. Не буду его описывать, потому что вряд ли мне это по силам, могу только сказать, что в нем было.., нечто особенное, и был он прекрасен, это я понял. Этим домом можно было гордиться, показывать людям, жить в нем с любимым человеком. И вдруг в один прекрасный день Сэнтоникс сказал мне:

— Знаете, вам я, пожалуй, согласился бы построить дом. Мне кажется, я знаю, какой дом вам хотелось бы иметь.

Я покачал головой и честно признался:

— Я и сам этого не знаю.

— Вы, может, и не знаете, зато я знаю. — И добавил:

— Жаль, что у вас нет денег.

— И никогда не будет, — сказал я.

— Это еще неизвестно, — откликнулся Сэнтоникс. — Рожденный в бедности отнюдь не всегда остается бедняком навсегда. Деньги — странная штука. Они идут к тому, кто их сильнее хочет.

— Чтобы разбогатеть, мне не хватает ума, — вздохнул я.

— Честолюбия вам не хватает — вот в чем беда. Вообще-то оно у вас есть, но пока еще не проснулось.

— Что ж, — отозвался я, — в таком случае, как только я его разбужу и накоплю денег, я приеду к вам и попрошу построить мне дом.

— К сожалению, я не могу ждать… — вздохнул он. — Не могу позволить себе пребывать в ожидании. Мне отпущен короткий срок. Еще один-два дома, не больше. Никому не хочется умирать молодым, но порой приходится… Ладно, все это пустые разговоры.

— Значит, мне нужно побыстрее разбудить свое честолюбие.

— Не стоит, — сказал Сэнтоникс. — Вы человек здоровый, живется вам весело. Зачем же что-то менять?

— Да если бы даже и захотел, ничего бы не вышло, — с грустью отозвался я.