Ночная смена

Во-первых, вызовы посыпались, как из дырявого мешка, во-вторых, пропала со связи бригада Лозового, посланная на серьезное ДТП. Все попытки связаться и с никудышниками ни к чему не привели.

Посовещавшись с девчонками, Светка стала названивать в милицию. Там, судя по всему тоже было что-то не ладно, но они пообещали разобраться и послать кого-нибудь из освободившихся сотрудников. В общем, ночка была та еще…

Впрочем, бывали и похуже…

Утро первого дня Беды

Если я чего и не люблю — так это телефонные звонки рано утром. Это означает, что от меня кому-то что-то нужно. А мне как раз нужно совсем другое — продолжить спать, если быть точным. Я понимаю, что уже практически день, но мне сегодня во вторую смену и потому за компом я вчера засиделся до сегодня…

Но назвался врачом — бери телефон… Страждущие, бнах, страждуют…

Звонил братец. Неожиданно серьезный.

— Дарова! Сразу говорю — я совершенно трезвый и не потреблял ничего. Кроме булки с чаем. И уже щипал себя в разные места до синяков.

— Я за тебя рад! А попозже ты позвонить не мог? У тебя там что — штаны горят?

— У меня все хужей. Я это предисловие сделал, чтоб ты не подумал, что у меня бельканто или я у кого из своих клиентов нашел в нутре кило кокаина и тут же все вынюхал.

— Звучит ободряюще. Ты б покороче, я еще бы часик поспал!

Братец шумно по-коровьи вздохнул.

— Если коротко — то я сегодня пришел на работу. Прозектор дверь не открыл — стал смотреть в окна и стучать — у нас звонок еще при Александре Освободителе, похоже, поставили, музейная вещь, думал, не слышит. А теперь не кидай трубку — все мои мертвецы вместе с прозектором — я его по белому халату узнал — жрут вчерашнего мотоциклиста в секционном зале. На мои стуки — ноль внимания — но я то все хорошо разглядел — у нас форточка не покрашена, так что с моим ростом видно отлично. Они его просто жрут. Я. Понимаю. Что. Это. Невозможно. Это если ты что сказать хочешь…

— Ты точно не пил, не нюхал, не вкуривал, не колол?

— Я как новорожденный. Причем новородок старорежимный — без послеродового похмельного синдрома.

— А может репетиция 1 апреля? Ты ж сам прикалывался — ну когда тебя выперли с кафедральных лаборантов и заодно и с пятого курса?

— Я был бы щщщастлифф… Но они его просто жрут. Рвут из него кусками мясо. И это тоже невозможно — человек так сырое мясо жрать не может. Челюсти не те и зубы не те…

Это не прикол.

— А друг из друга они куски не рвут?

— Неа. Токо мотоциклисту весь решпект с увагой. Правда может потому, что ему нечем кусать — 160 км, да плюс бетонная стена, да минус шлем…

— Так. Ты не сердись, но как-то не верится в это. Честно. Это розыгрыш?

Братец опять вздохнул. Сейчас уже скорее как кит. Он вообще-то хороший парень, хоть и приколист. Работает судмедэкспертом в Петродворцовом бюро судмедэкспертизы. Что всю семью удивляет — его там ценят и всерьез уважают. Шуточки-то у него бывали всякие, но во всяком случае не злые. И если его раскусывают, то сразу признается… В целом — совершенно невнятная ситуация. И на белочку вроде не похоже…

— Нет. Не розыгрыш. Я понимаю, что надо милиципунеров вызывать. Если я им все это расскажу, то они пришлют бригаду из ПНД. Тех я никого не знаю. Пока разберутся — наколют галоперидолом и буду я Лером Новодворским… Мозги свои жалко. Я собственно совета хочу попросить — как мне их вызвать, и чтоб приехали. Своими глазами глянут — будет проще.

— Я бы сказал, что похоже морг обнесли ночью. А когда к тебе выедут отзвонился бы еще раз и сказал, как есть — типо не считайте меня сумасшедшим и выехавшим не говорите — если они скажут то же самое — значит, дело плохо и Армагеддец с Апокалипсисой нагрянули.

— Ну в общем как-то наверно так. У меня как-то сейчас плохо с соображательностью… Я тебе отзвонюсь… Слушай, у прозектора с лицом что-то неладно… Ну отбой, связь кончаю.

Гм… Сумасшедших у нас в роду не было. Если это не шизофрения и не острое отравление всякими порошочками, то даже и не знаю, что думать. Да не, быть этого не может.

Все равно не засну. Поставлю чайник.

Так. Или братец стал умом скорбен. Или что-то другое. Что может быть другое?

Ожившие мертвецы… Ромеро… Зомби… «Мооозги»…

Что с гаитянскими зомби? Они ведь тоже умирают. Лежат в могиле. Потом их вынимают оттуда «колдуны» и ожившего человека пользуют на тупой и тяжелой работе. Заодно, помимо бессловесного раба, что полезно в хозяйстве, еще и запугивают своей некромантией окружающих до поросячьего визга. А суть в подборе нейротоксинов, которые вводят бедолагам — всасываются в слизистые, когда им в лицо бросают или выдувают порошочек… Стоит вдохнуть — и конец человеку… Потом тяжелейший шок, кома с минимальными признаками жизни — и выздоровление… Только без большей части коры головного мозга. Она от тесного знакомства с нейротоксином рыбы фугу гибнет…

Фильм помнится, даже был про американского фармаколога, который эту штучку разгадал… «Змей и радуга», точно.