Ночная музыка на пустынной дороге (СИ)

========== Яблоневый сад ==========

Пахнет мёдом, липами и облепихой. Ветви с огромными яблоками соблазнительно свешиваются за забор, и девушки, встав на цыпочки, увлечённо обрывают всё, до чего могут дотянуться. На руках ажурная сеточка из солнечных пятен.

— Бери больше,— советует Кристина,— не стесняйся!

Яблоки неправдоподобные, едва ли не прозрачные на просвет и очень большие, в жарком воздухе аромат их карамельный до слабости в коленках; у Камиллы матерчатая сумка, чьи ручки уже неделю грозятся оборваться, а Кристина укладывает краденое прямо в футболку, завернув её снизу. Рыжие волосы липнут к вискам, а где-то между лопатками путешествуют капельки пота и щекочут. Сдувая пыльцу с носа, она придерживает футболку на животе и тянется за самым большим яблоком.

— Барышни!

Барышни одновременно изумлённо вскидывают головы, русую и рыжую, обе с хвостиками.

Хозяин на стремянке слился с ветками, такой же худой, сучковатый, продолговатый и укоризненный; барышни, увлечённые янтарными пахучими яблоками, никак не могли заметить его вовремя.

— Барышни, ну имейте уже совесть…

Мгновенно переглянувшись, девушки срываются с места, едва не рассыпав яблоки, бегут, мелькая голыми пятками, наперегонки, как в детстве, не чувствуя под босыми ногами камешков, уворачиваются от веток на узкой аллейке, тенисто-полосатой, смеются, задыхаясь, потому что прижимать яблоки к животу ужасно неудобно; и падают в изнеможении в траву. Камилла тут же перекатывается к подруге поближе, убирает у неё с лица прилипшую прядь рыжих волос, потому что Кристина никак не может справиться с яблоками и футболкой; щёлкает её по носу, и обе снова хохочут, вспоминая неожиданный голос из-под облаков.

— А я ещё тебе такая: «Бери больше, не стесняйся…»

— Хватит… — стонет Камилла и держится за живот,— это так внезапно было. Ну не было же его там!

— Ага. Образовался в ветках, как божья коровка. С небес сошёл.

— Прекрати! — умоляет Камилла и засовывает подруге в рот надкусанное яблоко. Хвост на голове у неё растрепался, она стаскивает резинку, забирает волосы заново и двумя ловкими движениями сооружает новый бодрый хвост. Жарко, шея мокрая, и распускать длинные волосы никак не хочется.

Кристина садится по-турецки, сгребает в кучу все рассыпавшиеся яблоки и укладывает их аккуратной пирамидкой в сумку Камиллы. Камилла устраивается рядом, за спиной, зарывается носом в макушку подруги:

— У тебя даже волосы пахнут яблоками.

Кристина смотрит на просвет на самое большое — она успела его сорвать. Оборачивается, протягивает его Камилле. И с хрустом откусывает от своего яблока.

Девушки познакомились ровно тридцать часов назад и с тех пор провели вместе двадцать девять: пришлось прерываться на обед, чтобы не обижать бабушек. В дачной деревне в сто двадцать человек Кристина оказалась спасением для Камиллы, а Камилла — находкой для Кристины; они уже поделились друг с дружкой сотней историй, смешных и не очень, катались на скрипучих велосипедах, под покровом ночи утащенных с заброшенной дачи, а когда взошёл бледный месяц, угадывали созвездия в ряби на воде и с разбегу бросались в лунную дорожку от берега вглубь, в футболках, чуть стесняясь, а потом и без них. Обсудили всё — мальчиков, скорые вступительные экзамены, музыку, книги, царапину под лопаткой и цепочку на щиколотке, древние ракушки под ногами, бесхозную лодку, впечатавшуюся в берег навечно, учителей, подработку, цвет волос и рисунок на футболке. Ночевали, едва сомкнув глаза, на веранде у Кристининой бабушки, подкреплялись пирогами, сыром и брусничным соком, читали свои стихи вполголоса, потому что ночью не так стыдно за них, и под утро Камилла уснула головой на коленях Кристины, а Кристина устроила голову где-то в пучках шалфея, душицы и мяты.

— Богородская травка,— уточнила, проснувшись, Камилла и стала выбирать веточки из волос подруги.

— Она же чабрец и тимьян,— со знанием дела подтвердила рыжая и растрёпанная Кристина.

Поэтому чай был ароматным, с дымком в свежем утреннем воздухе; даже усохшие сушки без изюма были деликатесом, какого не найдёшь в мишленовских придорожных кофейнях.

…Камилла смешно морщит нос и с хрустом откусывает от своего яблока — оно почти с её голову; девушка держит яблоко двумя руками и пытается кусать в такт с подругой, потому что так больше шума, и даже шелеста листвы не слышно. Им хорошо и смешно даже оттого, что они жуют синхронно и сидят одинаково.

На какое-то мгновение ей кажется, что она смотрит сама на себя — вместо рыжих волос и фантастических зелёных глаз подруги она видит серебристые свои тонкие волосы, выбившиеся из хвостика, и серые удивлённые глаза — обе застыли, смотрят друг на друга в полной тишине, и слышно, как муравей ползёт по травинке и срывается вниз, отчаявшись работать без выходных. Кристина тоже провожает взглядом муравья. Потом наваждение проходит, и Камилла, протянув руку, касается влажных рыжих волос подруги.

— Ты тоже почувствовала?

Кристина кивает. В её зелёных глазах переливаются отражения.

— Перегрелись на солнышке. Идём искупаемся?