Ночью, при луне...

Эти слова отозвались в нем болью. И боль эта лишь усилилась, когда он подумал, что всего через пять дней Сары вообще не будет больше в его жизни. Не будет никогда. Гости разъедутся, и она тоже покинет Лэнгстон-Мэнор. А после этого он вскоре женится – во исполнение своего обещания. На богатой наследнице – чтобы выполнить обязанности, связанные с его титулом.

Богатая наследница… Запрокинув голову, он уставился в потолок, представив себе прелестную леди Джулиану. За последнюю неделю он старался проводить с ней побольше времени, несколько раз сидел рядом за обеденным столом, был ее партнером, когда играли в вист, приглашал прогуляться по саду – и все это под бдительным оком ее не слишком утонченной мамаши и под сердитыми взглядами Хартли, Терстона и Берика, которые явно восхищались леди Джулианой.

Тихо застонав, он поднял голову и уставился в огонь, плясавший в камине. С какой стороны ни посмотри, его брак с леди Джулианой мог бы считаться идеальным. У нее были деньги, которые нужны ему, а у него – высокий титул, который желала заполучить ее семья. И сама она была во всех отношениях безупречной.

Однако при одной мысли о женитьбе на ней у него появлялось какое-то неприятное ощущение вроде мурашек, пробегающих по спине. Как бы ни старался он представить себе их совместную жизнь, картина никак не желала вырисовываться в его мозгу.

И вдруг его осенило. Какой бы идеальной кандидатурой ни была леди Джулиана, он просто не мог жениться на ней. И не женится. Пока в его жилах бушует неутолимое желание обладать Сарой, женитьба на ее ближайшей подруге означала бы постоянное напоминание о женщине, которую он действительно хочет, и он понимал, что, в конце концов, не сможет этого вынести. Такая ситуация была бы бесчестьем и для него, и для леди Джулианы, очень приличной молодой женщины, явно не заслуживающей мужчину, который вожделеет ее ближайшую подругу.

Ради собственного душевного здоровья ему было необходимо позаботиться о том, чтобы, уехав из его дома, Сара навсегда ушла также из его жизни. Ему нужна была богатая наследница, но ее придется поискать в другом месте. Благодаря дружбе с Сарой леди Джулиана не являлась больше подходящей кандидатурой. Он понял бы это раньше, если бы не его влечение к Саре. Мэтью с облегчением вздохнул. Теперь, когда он принял решение вычеркнуть леди Джулиану из списка кандидатур, он почувствовал себя так, как будто тяжкий груз на его плечах стал легче. Сегодня он получил письма из резиденций леди Пруденс Уиппл и мисс Джейн Карлсон, в которых говорилось, что ни та ни другая не смогут приехать к нему в гости, поскольку обе они путешествуют на континенте. Но в Лондоне было множество богатых молодых женщин, желающих выйти замуж за обладателя титула. Несмотря на то что время поджимало, факт, что он был молод и отнюдь не уродлив, обеспечивал ему успех.

Однако это означало, что ему теперь необходимо срочно поехать в Лондон, а времени действительно оставалось мало. Отведенный ему год заканчивался всего через три недели. Это означало, что ему нужно ускорить темпы раскопок, чтобы завершить поиски. Быстро произведя в уме кое-какие расчеты, он решил, что они могли бы закончить работу не за пять, а всего за три ночи. А это означало, что осталось провести еще всего три ночи с Сарой – при мысли об этом ему показалось, что его не просто пырнули ножом, но и повернули его в ране. Понимая, что дело безнадежно, но все же надеясь на успех, он решил потом сразу же уехать в Лондон.

И найти себе невесту. Которая не будет Сарой.

Боже милосердный, если бы она была богатой наследницей, все его проблемы были бы решены. Если бы только он не дал эти проклятые обещания у постели умирающего, выполнять которые его обязывала честь! Если бы только он не унаследовал этот чертов титул и все обязанности, а также безумные долги, которые были с ним связаны!

Он взъерошил руками волосы. Нечего мечтать о несбыточном! Он знал, что надо делать, и будь что будет.

Осторожно отодвинув в сторону морду Дэнфорта, Мэтью встал и, подойдя к бару, налил себе щедрую порцию бренди. Отхлебнув большой глоток, он взглянул на свой письменный стол и сразу же подумал о содержимом верхнего ящика. Оно притягивало его к себе, словно сладкозвучное пение сирены.

Словно в трансе, он поставил бокал, пересек комнату и, открыв верхний ящик стола, достал оттуда два рисунка. Держа их в руках, он рассмотрел первый, на котором был изображен Дэнфорт, сидящий в траве явно на черном мужском сапоге. Его любимец был изображен так реалистично, что Мэтью даже показалось, что пес дышит. Он почти ощущал его вес на своем сапоге.