Ночь восставших мертвецов

— Я не понял. — Квасников сунул палец в рот. — Это что?

Илька лучился улыбкой в тридцать два зуба.

— Это универсальная машина! — торжественно произнес он.

— Какая же это машина? Это кукла.

Видимо, Сашка все еще пребывал в слегка пристукнутом состоянии от увиденного. То, что сидело перед ребятами, просто куклой назвать было нельзя. Это был настоящий монстр.

— У меня сестры с такими играют, — не сдавался Квасников.

Он снова попытался потрогать странную игрушку, но кукла предостерегающе клацнула зубами и встала на ноги.

— Она на батарейках? — из дальнего угла спросил Левка Сидоров. — В магазине, что ли, купил?

В этой компании Левка был самым рассудительным и осторожным. И по-хорошему, его здесь вообще не должно было быть. Для него походы к церкви и встречи с инспектором по делам несовершеннолетних были слишком опасны. Но он держался рядом и даже пару раз ходил на кладбище. Правда, через ограду не перелезал, а стоял на стрёме, чем один раз здорово всех выручил, дав сигнал, когда сторож, почуяв неладное, пошел проверить, что за шорох раздается в его владениях.

Вот и сейчас он не бросился, как Сашка, изучать странную игрушку, а предусмотрительно стоял в сторонке.

— Какая батарейка! — возмутился Илька. — Смотрите: она может все!

Он подбежал к столу, оперся на него руками, пристально посмотрел в кукольные глаза и, снова произнеся загадочное «крвыч», приказал:

— Лезь на потолок.

Кукла спрыгнула со стола, спокойно подошла к стенке и вскарабкалась к самому потолку. При этом было ощущение, что она не просто карабкается, а летит.

— Машинка с моторчиком! — в восторге прошептал Сашка.

Услышав голос, кукла повернула к Квасникову голову и нехорошо улыбнулась.

— А чего это она на меня так смотрит? — Сашка поежился и снова засунул палец в рот.

— Я еще не совсем разобрался. — Илька смотрел на свое создание с обожанием. — Наверное, она считает тебя врагом.

— А больше она ничего не считает? — Квасников запустил в куклу тапкой. — Я ее сейчас по стенке размажу.

— Спускайся, — приказал Илька. — Отдыхай!

Кукла перепрыгнула на стол, села, опустила вдоль туловища руки и замерла.

— Универсальный Летательный Аппарат, — пробормотал Левка, с недоверием разглядывая игрушку. — Получается УЛА. Как юла. Зачем она тебе?

— Скорее Уля, — с радостью согласился Шагунов. — Это же классно! Неживой предмет, а двигается. Так ведь любого мертвеца поднять можно.

Сашка с Левкой переглянулись.

Им сейчас только оживших мертвецов не хватает.

Обоим сразу же захотелось плюнуть на очередную глупую Илькину затею и разойтись по домам. Ведь ясно, что ничего хорошего в подобных предприятиях, как и в оживших куклах, не бывает.

Но никто никуда не уходил. Приятели стояли и смотрели на Улю. Она же тупыми искусственными глазами смотрела в никуда и улыбалась. Кукла уже тогда все знала, а ребята все еще думали, что это шутки.

— За счет чего она двигается? — Левка наконец отважился выйти из своего угла.

— О! Это просто фантастика какая-то! — Илька сунул руку Уле в карман, чуть не оторвал его, но зато извлек оттуда кусочек желтой мятой бумаги. — Видели? Это ее и двигает!

На ощупь бумага оказалась мягкой слегка шероховатой тряпкой, очень похожей на замшу. На лоскутке карандашом было написано «крвыч».

Ребята уставились на Ильку, ожидая рассказа.

— Да все просто, — захохотал Шагунов. Для него в жизни вообще все было просто. — Вчера я пошел в наш «Букинист». Копаюсь в отделе оккультных наук, одну книжку себе приглядел… Дорогая, правда. Стою, думаю, где бы раздобыть деньги. А главное, — сам себя перебил Илька, — народу никого в магазине нет. Вообще ни души, я да продавец.

— Нормальные люди в такие магазины не ходят, — не преминул ввернуть слово Сашка. К печатному слову он питал вполне объяснимую для шестого класса неприязнь.

— Я не о том, — махнул в его сторону рукой Шагунов. — Не было никого. И тут я слышу: продавец с кем-то разговаривает. Я даже поначалу и внимания не обратил — говорят и говорят. Люди постоянно о чем-то говорят. А потом понял, что не с кем продавцу вроде бы разговаривать. Нет никого в магазине!

— Другой продавец из кладовки вышел, — предположил Левка.

— Я же говорю! — с азартом стал объяснять Илька. — Никто никуда не ходил! А тут мужик какой-то стоит, высокий, худой, седой весь, и так вкрадчиво что-то продавцу втолковывает. А сам руку в кармане держит, словно хочет что-то достать, но не решается. Я и не заметил, как подслушивать стал. Честное слово!

— Не заметил он, — фыркнул Квасников. — Небось сзади подкрался.

— Я даже выйти из магазина хотел! — Для убедительности Шагунов ударил себя кулаком в грудь. — И тут вдруг они про какой-то пергамент заговорили.

— Про что? — нахмурился Сашка.

— Это бумага такая, на ней моя бабушка пироги печет. — Проявил свою осведомленность Сидоров.

— Никакая это не бумага! — накинулся на него Илька. — Я потом специально в словаре Ожегова прочитал.

— Где? — Сашка начинал злиться. Он не любил, когда Шагунов при нем показывал свою повышенную осведомленность в тех вещах, в которых Квасников абсолютно не разбирался.