Ночь в Шариньильском лесу

Я так устал, что даже не подумал о возможной опасности. Вдруг там республиканцы? Я наплевал на все, послал к Дьяволу осторожность и, словно выбившийся из сил мотылек, устремился к весело дрожащему огню. С тропинки пришлось сойти. Я продвигался сквозь густые заросли колючего можжевельника, уже высохшего, но все равно опасного. Он цеплялся за одежду ветками-руками, пытаясь задержать, остановить, не дать дойти до ждущего меня огонька. Я выругался, когда особенно настырная ветка с колючками, стегнула меня по ноге. Но, стиснув зубы, и не обращая внимания на рвущуюся одежду, я упрямо двинулся вперед, ломая колючую преграду и издавая шум кабана носящегося по сухому кустарнику.

Кусты кончились, деревья резко расступились в стороны, и на маленькой лесной полянке, под большой и высокой елью, верхушка которой терялась где-то высоко в ночном небе, я увидел дом. В маленьком окошке, через которое не смог бы пролезть даже ребенок, мерцал свет. Я подошел к дому и постучал кулаком в тонкую деревянную дверь. Странно. Обычно в лесу надо ставить двери покрепче. Эту я вынесу одним ударом плеча. Кто бы там не жил, он обязан впустить усталого путника. На стук не ответили. Может хозяин глухой? Ночь, подступала, она просто дышала мне в затылок, и ночевать на улице из-за глухого хозяина, было вдвойне обидно.

Я застучал сильнее. Опять тишина, затем за дверью послышались шаркающие шаги.

– Кого Дьявол принес? – раздался сухой старческий голос.

– Путник. Пусти переночевать.

– Путник? Какой путник? В такое время только разбойники шляются по лесу! Да и то, самые свирепые. Откроешь таким дверь и получишь по голове дубиной!

– Слушай, дед, – пререкаться через дверь с упрямым стариком мне совершенно не улыбалось. – Я тебе еще раз повторяю, я никакой не разбойник, а просто усталый путник, который хочет переночевать.

– Переночевать? Чудесно! Вот и ночуй на пороге! А то много вас тут таких безобидных овечек, – услышал я сварливый ответ.

– Добрый хозяин, я не собираюсь ночевать на улице, либо ты открываешь дверь, и я заплачу тебе за ночлег, либо я наберусь сил и вышибу дверь, и тогда на улице ночевать придется тебе.

За дверью смолкли. Видно, дед решал, что лучше. Молчание все длилось и длилось и когда мне это все уже наскучило, раздалось старческое бормотание.

– Ладно, твоя взяла, сейчас отопру.

Я услышал, как сняли засов, а затем дверь распахнулась. На меня, держа в руке горящий тусклым светом масленый фонарь, подслеповато щурился старик.

– Действительно, путник, – пробормотал он себе под нос. – Ну что ж, входи.

Старик отступил в сторону, открывая мне дорогу в дом, и дружелюбным жестом предложил войти.

– Я человек небогатый, но накормить накормлю. Ночь длинна, сейчас ужинать будем, а затем поговорим, коли спать не захочешь, – старик добродушно улыбнулся.

– Поговорим? О чем? – я вошел в маленькую прихожую. К стенам прижимались поленья дров и вязанки хвороста. Тут же, перед второй, массивной и дубовой дверью, к стене было прислонено старое ружье. Да. Эта дверь была намного мощней и крепче первой. Такую нужно рубить топором часа два, старик вполне мог запереться в избушке и не обращать внимания на выбитую первую дверь.

– О-о-о! Я знаю множество историй, и, если у тебя возникнет желание послушать, с радостью расскажу, – в голосе, раздавшемся за моей спиной, послышалась скрытая насмешка.

Я вошел в единственную комнату избушки. Маленькие окошки на северной и западной стене, очаг с весело горящим и освещающем все уголки комнаты огнем. На огне стоял котел с чем-то призывно бурлящим. Массивный деревянный стол, кровать в углу, тяжелый сундук и три табурета возле стола. Вот и весь интерьер, уж точно не будуар королевской фаворитки. Обычная скромная обстановка, такая встречается в сотнях крестьянских домов по всей Франции.

– Проходи к столу, – произнес старик, выходя из прихожей. – Сейчас ужин будет готов.

Только теперь, в ярко освещенной комнате я смог как следует рассмотреть хозяина. Старый, за семьдесят, хотя возраст определить сложно, седые волосы, чисто выбритое лицо, всего лишь несколько морщин в уголках глаз, массивный лоб с кустистыми белыми бровями над серыми глазами, и тонкие губы придавали старику вид старого тролля из детских сказок. Невысокого роста, с тонкими сухими старческими руками и шагающе-подпрыгивающей птичьей походкой дед был забавен и добродушен. Если бы не…

– Что не? Что мне не нравится в этом старике? – спросил я себя. Обычный добродушный и немного свихнувшийся дед, живущий один-одинешенек в лесу. Нет в нем ни змеиной подлости, ни жестокости. Таким мог бы быть дедушка целого выводка внуков, который вечерами рассказывал им сказки у пылающего очага.

– Ты отшельник? Поэтому и живешь здесь? – спросил я, подходя к столу и стягивая с рук перчатки.

– Да, да, – поспешно кивнул головой дед. – Отшельник, отшельник. Ты садись, я сейчас котелок сниму.