Ночь в Кэмп Дэвиде

По губам президента скользнула лёгкая улыбка.

— Однако вернёмся к теме нашего разговора, Джим. Пока что вы назвали только двух. А что вы скажете о губернаторах?

Теперь мне от него не отвязаться, подумал Маквейг. Наверное хочет, чтобы я дал ему исчерпывающую характеристику всех возможных кандидатов от демократической партии. Маквейг молча раздумывал над ответом, сосредоточив взгляд на камине, где неуклонно росла горка мерцающих бело-розовых углей. Президент, казалось, и не ожидал от него скоропалительного ответа. Маквейг стал лениво перебирать в уме всех знакомых ему губернаторов. Наконец он назвал троих, чьи имена были ему известны с самой благоприятной стороны.

Холленбах принялся оценивать каждого из них, беспристрастно анализируя их отрицательные и положительные качества. Эта способность президента безошибочно выявлять слабые стороны людей позабавила Маквейга. Ему приятно было сознавать, что ему, Джемсу Маквейгу, такой беспощадный анализ не угрожает. И, вообще, весь этот разговор напомнил ему о хирурге, искусно отстраняющем артерии и нервы, чтобы добраться острым скальпелем до поверхности подозрительного участка. В конце концов, недостатки у всех трёх губернаторов, названных Маквейгом, возобладали, как, впрочем, и ещё у одного губернатора, предложенного самим президентом.

— Может, губернаторы теперь просто не в моде, мистер президент? — Тепло камина убаюкивало, и Маквейгу опять невыносимо захотелось спать. Теперь он поддерживал беседу только из приличия и делал обобщения вовсе не из-за убеждённости в правоте своих слов. — Губернаторов теперь уже не связывают с важными национальными проблемами, которые так беспокоят людей. Теперь они больше строят дороги, колледжи и больницы, но даже и тут им приходятся зависеть от государственных субсидий. Так что все теперь ориентируются на Вашингтон, невзирая на нашего старого приятеля Барри Голдуотера.

— Правильно! — громогласно согласился президент, и голос его прозвучал с прежней неуёмной энергией. Неужели этот человек никогда не устаёт?

Маквейг протёр глаза и подавил в себе сильное желание зевнуть.

— Значит, эго опять-таки приводит нас к Сенату, — сказал Холленбах. Он доверительно наклонился к Маквейгу, руки его покоились на коленях, но пальцы непрерывно сгибались, точно выжимая губку.

— Ну, мистер президент, уж не заставляйте меня заниматься критикой моих коллег.

Маквейгу давно уже надоела эта игра, в которой он не видел никакой подходящей для себя роли. Ему хотелось скорее добраться до постели.

Но президент Холленбах был дотошный человек, увести его от разговора было невозможно.

— Что вы скажете о Хэмпстэде? — спросил он.

— Против него говорит сама фамилия, — ответил сенатор. — Холленбах и Хэмпстэд. Звучит как старинная адвокатская контора, давно растерявшая всех клиентов.

Холленбах усмехнулся, но сенатор видел, что ему совсем не весело. Марк не любил шуток и сам в частных разговорах очень редко вставлял шутливые замечания, хотя на публичных выступлениях так и сыпал отличными остротами. Как бы почувствовав нежелание сенатора называть новые имена, Холленбах сам назвал пять сенаторов-демократов и опять разобрал их по косточкам. Как много всё-таки он знает о личной жизни своих сенаторов, удивился Маквейг. Характеристики его были необычайно острыми, а чутьё, с каким он отыскивал в возможных кандидатах наиболее уязвимые места, было таким же верным, как и при разборе кандидатур губернаторов. Ритм президентского монолога и мерцание углей в камине совершенно заворожили Маквейга, и скоро ему стало казаться, что всё перед ним плывёт в каком-то тумане. Он поймал себя на том, что клюнул носом, и сильно тряхнул плечами, чтобы не заснуть окончательно.

— Итак, мы перебрали всех, — сказал наконец Холленбах и улыбнулся. — Всех, кроме одного…

— Кого же ещё? — На эти слова президента Маквейг отозвался почти автоматически.

— Вас, Маквейг!..

— Меня??? — Маквейг вдруг стремительно выпрямился, покинув уютную ямку в спинке дивана.

— Да, вас, а почему бы, собственно, нет? Раз уж мы обсуждаем такое генеалогическое древо, как наш Сенат, то почему бы не взглянуть на ветвь младшего сенатора из Айовы?

Правда, почему бы и нет, напряжённо соображал Маквейг. Сонливость его теперь как рукой сняло, и мозг лихорадочно заработал. Ведь фигурировало же его имя в одной из газет, которая, вдохновившись постигшей О’Мэлли неприятностью, тут же откликнулась соответствующей статьёй! Репортёр даже упомянул о достоинствах молодого сенатора. Правда, писавший был его хороший приятель, Крейг Спенс, но достоинства — это всё-таки достоинства! Молодой, умный, красивый. Жизнерадостная жена и здоровый ребёнок. О его недостатках Спенс, конечно, не упомянул: чересчур легкомыслен, слишком склонен выбирать в жизни лёгкие пути, чересчур оптимистичен. И потом эта его связь с Ритой — впрочем, об этом никто не знал, да и с Ритой всё, можно считать, покончено.