Ночь триффидов

– Слава Богу, – пробормотал метеоролог. Я обернулся, но не увидел его лица, скрытого затененным стеклом шлема и кислородной маской. Мне только удалось заметить, что он непрерывно крутит головой в разные стороны. Видимо, все же сумел преодолеть страх, если его вновь стало интересовать окружающее.

– На какой мы высоте? – спросил он.

– Приближаемся к двадцати тысячам футов.

– Думаю, мы вот-вот достигнем верхней кромки облаков.

– Вы хоть что-нибудь видите?

– Ни зги. А вы?

– Ни единой пташки. Продолжаю набор высоты.

– А вы сможете… хм-м… найти дорогу домой?

– Не беспокойтесь. Я на связи с землей, они держат нас на экране радара. В данный момент мы находимся над Винчестером.

– Над Винчестером? – эхом отозвался Сеймур. – Великий Боже! Мой отец был учителем физкультуры в Виндзоре. Великое Ослепление его миновало, потому что за день до появления небесных огней он, играя в поло, свалился с лошади и пролежал без сознания двое суток. Мое отношение к Сеймуру начинало меняться в лучшую сторону. Небольшая доза страха в сочетании с грозой, похоже, сделали из него человека.

– Сейчас я закладываю правый вираж, – сказал я. – Этот маневр снова выведет нас к южному побережью. Как вы себя чувствуете?

– Большое спасибо, прекрасно. Хм-м… Небольшой дискомфорт в потрохах, если можно так выразиться, но, думаю, тошнота скоро пройдет. Через пару секунд на счетчике альтиметра возникли цифры, показывающие, что мы перевалили отметку в двадцать пять тысяч.

– Высота двадцать пять тысяч футов, Сеймур.

– Осмелюсь предположить, Дэвид, что толщина облачности побила все рекорды. Но полагаю, ждать осталось недолго. – Он снова заговорил приглушенно. – Кажется, я начинаю различать форму облаков. Я вгляделся в темноту в поисках молочных пятен света, но ничего не увидел. Усилив тягу двигателей, я продолжил набор высоты. Двадцать шесть тысяч футов… двадцать семь… двадцать восемь. Теперь в любой момент, сказал я себе. Каждую секунду мы могли вырваться в солнечное сияние, заливающее клубящееся белое море облаков. Тридцать тысяч футов. Я потянул ручку на себя и прибавил скорость. Самолет почти стоял на хвосте, пронзая небо, словно ракета. На высоте тридцати трех тысяч футов мы вырвались из облачного слоя.

– О… – В голосе Сеймура, прозвучавшем в наушниках, я услышал изумление и разочарование. Да, из облаков мы вырвались. Но света больше не стало. Во всяком случае – того света, которого мы ожидали. На мир опустилось толстенное покрывало.

– Что это? Я… Я ничего не понимаю, – пролепетал Сеймур. Я не ответил – все мое внимание было сосредоточено на небе. Представьте угасающий уголь в тот момент, когда он вот-вот готов превратиться в пепел. В нем еще сохранился оттенок красного, но это унылое, едва заметное темно-красное пятно возвещает о том, что огонь умирает. Свет, который я увидел, очень напоминал это умирающее свечение. Все небо от горизонта до горизонта было окрашено в мутный темно-красный цвет, ничего или почти ничего не освещающий. Небо выглядело страшно холодным, просто ледяным. Завывание ветра на крыльях больше всего походило на погребальный стон. Впервые за весь полет я начал испытывать настоящую тревогу.

– Ничего не понимаю, – повторил Сеймур. – Облака под нами. Но куда подевалось солнце? В зловещем темно-красном небе мы кружили примерно полчаса. Разглядеть что– либо в этом мрачном освещении было невозможно. Я бросил взгляд на крылья самолета. В обычном солнечном свете на них от основания до самого кончика сейчас плясали бы яркие блики. Это же кроваво– красное зарево окрашивало серебряные плоскости в цвет ржавчины.

– Итак, темнота на земле наступила вовсе не под воздействием обычной облачности, – пустился я в рассуждения. – По крайней мере это не грозовые тучи.

– Да, – согласился Сеймур. – Тучи, несомненна, только усилили действие необычного феномена. Полагаю, что выше нас расположен еще один слой облаков, который и закрывает солнце.