Ночь так темна (ЛП)

Я прохожу вдоль исследователей, стоящих вдоль стены, как будто они выстроились в ряд для осмотра, сжимая их импровизированное оружие побелевшими костяшками пальцев. Я читаю их имена с халатов, как могу, задабриваю их, делаю свой голос тверже и раздаю приказы, и после самой долгой минуты в моей жизни, они один за другим они выходят вперед, готовые идти, пока не остается только один человек, стоящий в дверях, сжимающий в руке зазубренный кусок пластины, вырванный из принтера. Он отказывается сдвинуться с места, даже когда я кричу на него следовать за нами. Я не могу оставить его позади. Мне придется оставить его позади, или все остальные тоже погибнут.

Затем Санджана оказывается рядом со мной, стоя самостоятельно, выпрямив спину, бледная как полотно от потери крови — даже пошатываясь, она в команде, и я знаю к тому же, что его глаза сфокусированы на ней, и что она это чувствует.

- Малкольм, если ты не притащишь свою задницу сюда и не пойдешь с нами, твой труп окажется под твоим же столом, - резко говорит она. - Пошевеливайся.

И чудесным образом, он повинуется. Очевидно, иногда угрозы действуют на гражданских.

Двое коллег Санджаны еще раз берут ее под руки, и хотя она кричит от боли из-за прикосновения, мрачно цепляется за сознание. Мы направляемся по коридору, и сирены внезапно замолкают - наши шаги резко ускоряются, а голоса становятся громче из-за замолчавших сирен после долгого звона, раздающегося по коридорам.

И взамен я слышу крики, когда наемники взяли наш след.

- Туннель, - рычу я, и несколько рук поднимаются и указывают куда идти. И так мы бежим. Я подталкиваю толпу впереди себя, держа винтовку наперевес, каждый нерв в моем теле кричит на них, чтобы они поторапливались, бежали быстрее, опередили атаку, которая, как я знаю, приближается. За первым поворотом мы попадаем в темноту, затем следует второй, бежим по участку коридора под знаком, который гласит: «Технический вход в туннель». Каждую секунду я ожидаю, что наемники нагонят нас и откроют огонь, и я держу оружие по направлению туда, откуда мы пришли.

Мы поворачиваем за следующий угол и попадаем в заброшенную комнату для персонала, столы опрокинуты, разбитая тарелка валяется на полу. Люди впереди меня останавливаются, и в тусклом свете, проникающем через окно, мне требуется несколько судорожных барабанящих сердцебиений, чтобы понять, из-за чего. Затем я вижу его.

Фигуру, облаченную в броню, прислонившуюся к дальней стене у двери с пистолетом в вытянутой руке направленным мне в грудь.

Фиск.

Исследователи столпились, пара людей спряталась за столами, большинство просто стоят, ожидая, что произойдет дальше.

Его горло в крови, она поблескивает темной массой на его груди, его кожа белая, волосы от пота прилипли ко лбу. Либо он был одним из наемников, в которых я попал во дворе, либо он был подстрелен один из своих, когда они вслепую палили в темноте. Но пистолет не дрожит, так он сосредоточен на мне, несмотря на кровь, что облепила его руку.

Слишком много крови. Ему конец, и мы оба знаем это — наши взгляды, встретившись, признают это. Но мое оружие по-прежнему направлено туда, откуда мы пришли, и он может застрелить меня, пока я направляю его в его сторону.

Он мог пристрелить меня, и их миссия — какая бы она не была – достигла бы успеха без выживших. Наши взгляды встречаются, и все, что я вижу - паренька, что терпел проигрыши в карты и сплетничал о своей подруге; все, что я вижу - это парень, которого я тренировал остаться в живых.

А потом он опускает руку. Он не может говорить — рана в горле слишком плохая, но он дергает головой в сторону двери за ним, и я все понимаю без слов.

- Двигаемся, - резко говорю я поверх плеча, и уцелевшие исследователи напугано идут вперед, пролезая мимо умирающего наемника через дверь. Гил позволяет коленям подогнуться, броня скрипит, когда он сползает вниз, чтобы усесться напротив стены. Единственный звук – хрип - булькающий звук его дыхания. Мое собственное горло сжимает. Он больше не похож на бескомпромиссного, компетентного наемника. Он выглядит просто как Гил Фиск, сельский парень с Вавилона. И теперь я ничего не могу для него сделать.

Его рука движется, пальцы сжимаются от боли, когда он жестикулирует в сторону туннелей. Иди.

Поэтому я делаю единственное, что могу, срываюсь на бег, пока не догоняю остальных у входа в туннель, заблокированного массивным металлическим люком. Санджана трясущимися руками, с трудом дыша, раздает инструкции хриплым от боли и шока голосом. Малкольм следует ее инструкциям, пытается повернуть рычаг, напрягая мышцы, чтобы открыть люк, используя механический привод, так как электрический не работает из-за отсутствия электроснабжения. Я слышу спор, вспыхивающий позади нее, белокурая женщина, чье имя я не могу вспомнить, на грани истерики, указывает туда, откуда мы пришли.