НОЧЬ НЕЖНА?

Слухи об этих местах ходили разные. Где-то поблизости во время войны был то ли урановый, то ли оловянный, то ли прииск, то ли рудник. Толком никто не помнил. Геологи в начале сороковых обнаружили богатейшее месторождение. Для страны, которая воевала с фашизмом, на тот момент очень нужное и важное. За пару месяцев силами «зэков», которых в наши края отправляли с «материка» пароходами, возвели лагерь и стали усиленными темпами это месторождение осваивать. Немногочисленное местное население пыталось убедить представителей власти не делать этого. Мол, место это священно и духи обитают здесь. Но советская власть в каких-то там духов не верила, а вот в необходимость крепить оборону и бить врага – очень даже.

На должность начальника лагеря прислали капитана ГБ из деревенских, до этого звёзд с карьерного неба особо не хватавшего. Не очень отёсанного, но советской властью в военном училище обученного и курсы красных командиров закончившего ещё в гражданскую. Грамотные офицерские кадры были на вес золота и уходили почти все на запад – линия фронта всё глубже проникала вглубь и страна билась ни на жизнь, а на смерть.

Деревенские корни давали о себе знать и жизнь без выпитого с утра свежего яичка и наваристого куриного бульончика на ужин, была ему не мила. Но одно дело, когда такие потребности у тебя там «на материке», где деревни каждые три версты и по выходным колхозный рынок на площади. И совсем другое, когда ты находишься там, где на тысячи километров вокруг – сплошная тайга и зима по двенадцать месяцев. Но капитан был весьма упорным и целеустремлённым в некоторых принципиальных для себя вопросах.

Так при лагере появился небольшой курятник. Построили его отдельно от основных лагерных бараков на этой самой сопочке. Не должно было смущать кудахтанье домашней птицы полуголодных заключённых.

Но не суждено было сбыться гастрономическим желаниям гурмана-начальника. Вылуплялись в хозяйстве по большей части, то птенцы с двумя головами, то с тремя лапками, а то курочки и совсем переставали нестись месяц-другой. И как не пытался прикреплённый к курятнику из «зэка» птичник, ничего поделать с этой напастью у него не получалось. Хоть и был он до лагеря, то ли председателем колхоза, то ли агрономом. Начальник нервничал, считал происходящее с птицей какой-то формой саботажа и чуть ли заговором японских милитаристов.

Но напасти с курами были еще цветочками. На самом руднике в шахтах заключённые стали пропадать целыми бригадами. Спускалась смена из десятка человек, а назад уже не поднималась. Работала весь свой рабочий день как положено, регулярно отправляя наверх добытую породу. Но когда им на смену спускалась вниз новая команда, то внизу в шахте никого не было. Ни одного человека. Рабочие инструменты, фонари, личные вещи были на месте, а людей не было.

А потом так и вообще вдруг выяснилось, что в расчёты геологов вкралась ошибка, и месторождение оказалось гораздо меньших запасов, чем было заявлено. И запасы эти за год были полностью исчерпаны. По этой причине прииск пришлось закрывать. Работы свернули, шахты затопили, входы в них взорвали, «зэков» перераспределили по другим лагерям, которых на Колыме в тот момент было предостаточно.

Только вот до начальника лагеря дошла информация, что наверху работой его страшно недовольны. Не оправдал, так сказать, возложенного доверия. Люди гибли десятками, план по добыче провален, а он ещё самовольно баловством с разведением курей занимался. И не исключено, что обвинят его вместе с геологами, в том, что в то время, когда фашистская гидра тянет свои крючковатые пальцы к горлу советской власти, прииск проработал практически вхолостую. И не дал для фронта и для победы так нужного стране сырья в том объёме, который ожидали партия и народ.

Оставалось сделать последний рейс. Всё уже было вывезено, последних три полуторки загружены и стояли заведённые, готовые навсегда покинуть территорию. Начальник долго бродил по практически уже пустому руднику, осматривая ещё раз бараки, проверяя, всё ли забрали, ничего не забыли.

Кто-то из конвоиров вроде видел, как он зашёл в бывший курятник…

Спохватились когда начало смеркаться. Начальника не было нигде. Ни в курятнике, ни в управлении. Нигде. Пять конвоиров и десяток «зеков» раз за разом всё тщательнее и тщательнее обходили территорию рудника: всё было безрезультатно. Крики и стрельба в воздух успехов также не принесли.

Искали три дня. Из города приехало руководство и несколько следователей. Две конвойные роты без остановки прочёсывали окрестности. Через три дня поисков постановили, что капитана НКВД задрал медведь и сбросил в ближайшую речку, течением которой тело унесло.

То, что у начальника с собой было табельное оружие, а медведи в это время года сытые, так как в реках полно рыбы, а в тайге – ягоды, это само-собой полностью опровергало версию прибывшей комиссии, но никакого другого объяснения произошедшему она дать не смогла.