Ночь любви

— Да, — сказала Патрисия, — без труда.

Рейвен кивнул, пряча улыбку.

— Расскажите о себе, — попросил он, снова опустившись в офисное кресло за столом, после того как Патрисия села на предложенный ей стул.

— Мой стаж работы составляет…

— …Три года, — закончил за нее Рейвен. — Я знаю, что вы, по отзывам вашего бывшего шефа, отличный секретарь, у вас приличная скорость печатания на машинке, вы обладаете незаурядными организаторскими способностями, общительны, умеете прекрасно ладить с коллегами и очень трудолюбивы. Если бы я не знал всего этого, то вы сейчас не сидели бы здесь.

Патрисии вдруг расхотелось устраиваться на работу к этому человеку. Ей показалось, что он слишком резок. Впрочем, она не могла позволить себе капризничать — жить на что-то надо.

— Мне двадцать восемь лет, — сказала она, решив дать Рейвену еще один шанс. Интересно, что он хотел услышать о ней, если, по-видимому, был прекрасно осведомлен о ее деловых качествах? Впрочем, он наверняка знал и то, сколько ей лет.

Спокойно, Патрисия, спокойно, сказала она себе, глядя в карие глаза хозяина кабинета. Чего он от меня хочет? Патрисия не знала, что еще могла бы сообщить Рейвену.

— Что еще вы хотели бы узнать обо мне? — спросила она наконец, чувствуя, что пауза затягивается.

Рейвен пристально, без тени усмешки смотрел на нее.

— У вас прекрасный послужной список и блестящая характеристика с прежнего места работы. Очевидно, ваш шеф очень высоко ценил вас.

— Я его тоже.

Томас Харвард, на которого Патрисия до недавнего времени работала, был милейшим человеком. Она не могла обижаться на него даже тогда, когда он перегружал ее. Патрисия никогда не ушла бы из пароходной компании, если бы не одно досадное обстоятельство…

— В таком случае, почему же вы уволились? — спросил Рейвен, не сводя с нее глаз.

Патрисия открыла было рот, чтобы назвать ту же причину, которую называла всем, — отсутствие карьерного роста и относительно низкая зарплата, — но вдруг передумала и решила сказать правду. Все дело было в сыне Томаса — Майкле. Слабохарактерный отец во всем потакал своему великовозрастному чаду, и, когда тот решил потеснить его на посту главы компании, сразу же уступил. Однако Патрисия знала, что никогда не сработается с заносчивым и избалованным Майклом.

— Я никогда не ушла бы из компании, если бы не некоторые изменения, которые должны были произойти в ней.

— И какие же это изменения?

Патрисия вдруг пожалела о том, что разоткровенничалась с Рейвеном, но было уже поздно.

— В компанию пришел сын мистера Харварда. Дела в ней шли не лучшим образом, и Майкл Харвард решил помочь отцу.

— Вы не ладили с Харвардом-сыном?

— По долгу службы я должна ладить со всеми, — довольно резко ответила Патрисия, поскольку подобный вопрос задевал ее профессиональную честь.

— В таком случае, в чем же дело?

Патрисия чувствовала, что провалилась на этом собеседовании. Нет, Рейвен не возьмет ее на работу. Зачем он копается в ее прошлом? Что хочет узнать? И неожиданно для себя, чувствуя, что ей нечего терять, она рассказала ему то, о чем не говорила ни одной живой душе.

— В тот день, когда Майкл впервые вышел на службу и занял кабинет по соседству с кабинетом своего отца, я разругалась с ним. Накануне хозяин дома, в котором я снимаю квартиру, известил меня о том, что продает свою недвижимость и я должна срочно подыскать себе другое жилье. Поэтому я была не в духе.

— И вы часто ругаетесь с людьми, на которых работаете?

— С мистером Томасом Харвардом мы ни разу не сказали друг другу даже резкого слова! — возмущенно воскликнула Патрисия и вдруг подумала о том, что Рейвен именно тот человек, с которым она непременно ссорилась бы каждый день.

Его манера расспрашивать раздражала ее, а пристальный, изучающий взгляд карих глаз выводил из себя. Нет, она ни за что не будет работать у него!

— Майкл Харвард чем-то задел вас за живое? — продолжал допытываться Рейвен. — Не так посмотрел на вас? Не то сказал?

— Это я стерпела бы. Не думайте, что я вспыльчивая особа, которую легко вывести из себя.

Она замолчала, с вызовом глядя на Бенджамина Рейвена, но тот не проронил ни слова, и Патрисия вынуждена была продолжать свой рассказ.

— Майкл вызвал меня в свой кабинет и наговорил гадостей. Из того, что он мне сказал, я поняла, что он ревнует меня к отцу. Ему не нравится наша взаимная симпатия. И, когда я что-то возразила ему, он… он… — Патрисия запнулась, но чувство собственной правоты заставило ее продолжать: — Он обвинил меня в любовной связи со своим отцом. Вот тогда-то я поняла, что один из нас должен покинуть компанию. Мистер Харвард никогда не уволил бы сына, поэтому ушла я.

— Он был не прав?

— Кто?

— Майкл.

— В чем?

— В том, что вы состояли в любовной связи с его отцом.

Выражение лица Бенджамина Рейвена было непроницаемым. Патрисия задохнулась от возмущения. Впрочем, она сама виновата в том, что разоткровенничалась. Никто не тянул ее за язык.

— Нет, он был не прав! — чеканя каждое слово, заявила она и подумала, что, если Рейвен вздумает развить эту тему, ей придется встать и уйти.

Но она напрасно беспокоилась — он заговорил о другом.