Читаем Ночь быстрой луны полностью

- Было бы странно, если бы не щипало. Вам искололи всю руку, пытаясь ввести препараты. В последний момент я решил всё же этого не делать. Вы хоть что-нибудь помните? И лягте в кровать - не надо стоять посреди палаты.

- Последнее, что я помню - день рождения у одного из моих товарищей. Затем - какое-то странное мельтешение в глазах и почти тут же - эта палата. Сколько сейчас времени?

- Почти шесть утра.

- Значит, я пролежал без сознания восемь часов?! - изумился Гусев.

- Да, хотя, если быть точным - просидели, потому что у вас не гнулись ни руки, ни ноги и из Витебска вас тоже пришлось везти в сидячем положении.

- Странно, но я ничего такого особенного не чувствую. Как будто бы всё произошло только что. Да и водка из меня ещё не выветрилась, - пожал плечами Гусев. - А где моя одежда?

- Её пришлось разрезать.

- Зачем?!!

- Вы напоминали скорее остекленевшую статую, нежели человека и раздеть вас, не разрезав одежды, было практически невозможно. А сейчас, ложитесь в кровать и мы с вами продолжим наш разговор.

- Но.., - Гусев хотел сказать, что чувствует себя совершенно нормально, однако врач его перебил, не дав договорить.

- Немедленно в кровать! Только после этого будем разговаривать дальше! - неожиданно категоричным тоном приказал доктор.

Гусев хотел ещё что-то возразить, но затем махнул рукой и, подчинившись, улёгся в постель.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГАЛЯ

Прошла неделя. Гусев привык к госпиталю, перезнакомился со всеми постояльцами четырёхместной палаты, куда его перевели на второй день из одиночки и, в общем-то, был не прочь вернуться в Витебск, но его лечащий врач, майор Девяткин, пока не давал своё добро.

До Нового года оставалась всего неделя и сегодня была пятница двадцать второе декабря. С утра, наконец, пошёл снег. Вначале с неба скупо сыпался мелкий белый бисер, тут же разгоняемый ветром по всевозможным щелям и впадинам тротуаров и газонам, а затем повалили огромные белые хлопья, и закружила, заплясала самая настоящая зимняя метель. Быстрее всего снегом покрылась пожухлая, коричнево-жёлтая трава, а затем сдались и тротуары, поначалу сопротивлявшиеся зиме и растапливавшие неосторожно садившиеся на них первые снежинки. Спустя час весь двор был укрыт удивительно белым и свежим снежным покрывалом, лишь кое-где, над трубами теплотрасс, чернели последние островки мокрого, чёрного асфальта.

Наблюдая за снегопадом с высоты четвёртого этажа, Вячеслав ещё раз перебрал в памяти последние события. Во вторник приезжали Романенко с Сосновским и Вишневецким. Вишневецкий заехал всего на десять минут - у него было совещание, а Романенко с Сосновским просидели часа два. От них-то Гусев и узнал все подробности. В тот вечер на дне рождения у Сосновского Вячеслав потерял сознание. Как рассказывал Романенко, Гусев словно остекленел и застыл, не реагируя ни на задаваемые вопросы, ни на потряхивания товарищей. Застолье тут же свернули, вызвали скорую и, когда спустя четверть часа сообщили, что у Гусева не прощупывается пульс и отсутствует дыхание, а само его состояние необычно и абсолютно незнакомо, Романенко доложил обо всём Вишневецкому и по его приказу Вячеслава срочно отправили в Минск в госпиталь госбезопасности. В госпитале с него срезали всю одежду и доставили в реанимацию. Состояние больного показалось врачам настолько странным, что, заподозрив неизвестное заболевание, Гусева тут же изолировали в одиночке. Но, с трудом взяв анализ крови из вены (для этого пришлось колоть руку не менее десяти раз), так и не обнаружили причины болезни и перевели в обычную палату. И вот уже неделю Гусева ежедневно осматривало такое количество специалистов, словно он готовился лететь в космос. Вячеслава настораживало и то, что теперь больным не разрешали выходить за территорию госпиталя, хотя другие больные сообщили, что такой странный режим ввели всего несколько дней тому назад, как раз сразу же после поступления Гусева.

Перейти на страницу:

Похожие книги