Читаем Нобелевский лауреат полностью

Когда шеф позвонил в третий раз, материалы из районного управления уже прибыли, и Ванда рассматривала их в надежде обнаружить нечто более определенное, за что можно было бы зацепиться. Однако что-то ускользало от нее, хотя и появилось ощущение, что допрос проводился формально и очень поверхностно. Разумеется, она встретится с кем нужно, но пока не было никакого конкретного плана. Еще сегодня Ванда обязательно должна увидеться с литературным агентом Гертельсмана, а также подробно осмотреть его комнату. Больше ничего не приходило в голову. Крыстанов просматривал запись. Ему удалось установить, что диск был оставлен рано утром на проходной в здании телевидения. Оставила какая-то бедно одетая пожилая женщина с сильным диалектом. Дежурный взял диск, но ничего не понял из того, что пыталась сказать ему женщина. Явно, она сильно волновалась и не смогла ему внятно объяснить. Единственное, что он из ее слов понял, это то, что диск содержит какую-то важную информацию, которую его «начальники», как сказала женщина, должны показать по телевизору, иначе случится нечто ужасное. Дежурный передал диск в канцелярию, оттуда он попал в службу новостей. И спустя несколько часов запись показали в дневном выпуске. Кроме видеоматериала, на диске был и текстовый файл, который и прочитала ведущая. Крыстанов тут же поехал на телевидение, чтобы обо всем разузнать на месте, забрать диск, а также, если удастся, побольше узнать о пожилой посетительнице.

На этот раз шеф был немногословен:

— Я вернулся. Жду тебя в кабинете.

Ванда очень не любила его кабинет. И не только потому, что здесь ей довелось пережить недавнее профессиональное унижение, она и до этого чувствовала себя там неуютно. В кабинете стоял продавленный диван, покрытый выцветшим чехлом когда-то желтого цвета. Тут же расположились и более новые кожаные кресла с красной обивкой. Между креслами и диваном был втиснут низенький столик с ободранной полировкой. В таком же состоянии пребывал и письменный стол шефа. Единственным контрастом этой убогости выглядел довольно большой монитор, который вместе с компьютером был подарен американским Федеральным бюро расследований. Стены украшали разного рода грамоты и сертификаты, полученные после стажировок и курсов, а также несколько благодарственных писем за проведенные совместные международные операции. Висели и фотографии шефа в компании с американским послом и болгарским премьер-министром. Ванда отлично знала, что есть и другие фотографии с прежними премьер-министрами и даже президентами, но их шеф предусмотрительно убрал в стол и запер на ключ. Все-таки хорошо, что он не стал их выбрасывать. Иногда даже шутил, что, может быть, когда-нибудь придется их снова достать, а в ящик убрать нынешние фотографии, висящие на стенах.

«Смена караула», — подумала тогда Ванда.

Мысль о том, что шефу тоже приходится кланяться и козырять своему начальству, ее не радовала. Она считала, что иерархия означает прежде всего жесткое соблюдение дисциплины, и когда одному плохо, плохо должно быть всем. Именно на этом принципе держалась Система, и Ванда ничего не имела против.

Однако в кабинете шефа она чувствовала себя, как на приеме у гинеколога. Оба знали, что встреча — необходимое зло, но для одного из них это зло было более необходимо, чем для другого. И всегда присутствовал элемент унижения, который считался полезным.

Каждый должен знать свое место.

«Унижение. Уважение. Какая разница», — подумалось Ванде.

Просто после этого человек обязательно должен вымыть руки.

Она присела на краешек стула по другую сторону стола, на который шеф молча указал рукой. Возможно, он понял, что Беловская ненавидит желтый диван. К тому же, тот предназначался исключительно для гостей. Даже он сам никогда не позволял себе на него садиться.

— Как дела?

— Изучаю показания, полученные утром. Пока ничего особенного. Крыстанов поехал на телевидение.

— Что думаешь делать?

— Поеду в гостиницу, встречусь с литературным агентом. Нужно покопаться в интернете, почитать об этом нобелевском лауреате, о котором никто ничего не знает. Надеюсь, до завтрашнего утра у меня уже будет какой-то план.

— Поздно. Очень поздно. Стопоришь дело, Беловская. Кажется, ты совсем потеряла форму.

Ванда замолчала, сжав губы. Вот опять. Каждый раз она говорит себе, что должна быть готова к этому, и каждый раз не может.

— Как только у меня что-то появится…

— Не знаю, что у тебя появится, — шеф нервно стукнул костяшками пальцев по столу, — но я знаю, чего у тебя нет. Времени у тебя нет, Беловская. Времени. Я уже распорядился осмотреть все места, где его могут держать, но это означает искать иголку в стоге сена. Если бы у нас был хоть какой-то намек, кто это может быть…

Ванда продолжала молчать. Она сознавала, что ведет себя, как обиженный ребенок, но ей и вправду нечего было сказать.

— Тебя вызывает министр. Сегодня в 18.30.

— Зачем?

— Откуда я знаю. Но советую до встречи с ним уже иметь хоть что-нибудь, в противном случае разговор может быть очень неприятным.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новый болгарский роман

Олени
Олени

Безымянный герой романа С. Игова «Олени» — в мировой словесности не одинок. Гётевский Вертер; Треплев из «Чайки» Чехова; «великий Гэтсби» Скотта Фицджеральда… История несовместности иллюзорной мечты и «тысячелетия на дворе» — многолика и бесконечна. Еще одна подобная история, весьма небанально изложенная, — и составляет содержание романа. «Тот непонятный ужас, который я пережил прошлым летом, показался мне <…> знаком того, что человек никуда не может скрыться от реального ужаса действительности», — говорит его герой. «"Такова жизнь, парень. Будь сильным!"», — отвечает ему старик Йордан. Легко сказать, но как?.. У безымянного героя романа «Олени», с такой ошеломительной обостренностью ощущающего хрупкость красоты и красоту хрупкости, — не получилось.

Светлозар Игов

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги