Ниже нуля

– Все будет нормально, – говорит Гриффин. На пляже, под солнцем, глядя на Тихий океан, кажется, можно действительно поверить Гриффину. Я обгораю, заезжаю в «Гельсон» за сигаретами и бутылкой «Перье». Продавец говорит о статистике убийств и, взглянув на меня, почему-то спрашивает, как я себя чувствую. Не ответив, я быстро выхожу из магазинчика. Вернувшись к машине, нахожу на переднем сиденье ящерицу. Приехав домой, принимаю душ, включаю музыку, а потом не могу заснуть; загар неприятен, от MTV болит голова, и я принимаю несколько таблеток нембутала, которые Гриффин отсыпал мне на стоянке у пляжа.

* * *

На следующее утро я просыпаюсь поздно от рева Duran Duran из комнаты матери. Дверь открыта, на большой кровати валяются в купальниках сестры, пролистывая старые номера «GQ», смотрят без звука порнофильм на видео. Я сажусь на кровать тоже в одних плавках, они говорят, что мать ушла на ланч, горничная в магазин, я смотрю фильм минут десять, думая, чей он – матери? сестер? Рождественский подарок друга? Человека с «феррари»? Мой? Одна из сестер говорит, что ненавидит, когда показывают, как парень кончает, и я, спустившись к бассейну, начинаю плавать туда и обратно.

* * *

Когда мне было пятнадцать, я, только научившись водить машину в Палм-Спрингс, брал отцовский автомобиль, пока родители и сестры спали, и глубокой ночью, опустив верх, катался по пустыне, слушая на полную громкость Fleetwood Mac или Eagles; в тишине, пригибая пальмы, дул горячий ветер. Однажды ночью мы с сестрами вместе взяли машину, ночь была безлунной, ветер сильным, я только что сбежал с вечерины, которая выдалась довольно унылой. «Макдональдс», куда мы собирались заехать, был закрыт из-за ветра, оборвавшего электропровода, я очень устал, сестры ругались, и уже по дороге домой в миле впереди я увидел то, что принял сначала за фейерверк. Подъехав ближе, я понял, что это не фейерверк, а «тойота», припаркованная под изрядным углом к обочине, капот открыт, из двигателя бьет пламя. Ветровое стекло разбито, на бордюре, плача, сидела мексиканская женщина. Позади нее, глядя на вздымающееся пламя, стоят двое или трое детей, тоже мексиканцев, и я удивился, почему не остановились помочь другие машины. Сестры перестали ругаться, велели мне остановить машину, чтобы посмотреть. У меня был порыв остановиться, но я этого не сделал. Я притормозил, а потом резко прибавил, вогнав обратно кассету, которую, заметив огонь, вытащили сестры, включил ее на полную громкость и гнал не останавливаясь на красный, до самого дома.

Я не знаю, почему огонь так подействовал – у меня было видение: ребенок, еще живой, обгорающий в пламени. Может быть, он вылетел через ветровое стекло и упал на двигатель; я спросил сестер, не видели ли они на двигателе горящего, тающего ребенка? Они ответили: «Нет. А ты?» «Не-а...» – на следующий день я просмотрел газеты, убедиться, что ничего не было. Позже вечером я сидел возле бассейна, думая об этом, пока не заснул, но не раньше, чем бассейн почернел, – из-за ветра отключилось электричество.