Ницше. Для тех, кто хочет все успеть. Афоризмы, метафоры, цитаты

«Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином»

(«Так говорил Заратустра»)

Потребность в признании более широкого круга людей – косвенный признак недостаточной уверенности в себе, проблем с самооценкой. У Ницше таких проблем, по идее, не должно было быть – с ранних лет он постоянно убеждался в своем умственном превосходстве над сверстниками, в своих исключительных способностях. Эта же уверенность сохранилась в нем и в зрелости – вплоть до наступления помешательства. В своем последнем произведении «Ессе Homo» он без малейшего стеснения или сомнения называл главы «Почему я так мудр», «Почему я так умен», «Почему я пишу такие хорошие книги» и так далее. И обстоятельно обосновывал это.

«Познавать – это радость для того, в ком воля льва! Но кто утомился, тот сам делается лишь „предметом воли“, с ним играют все волны»

(«Так говорил Заратустра»)

Что же заставляло Ницше впадать в депрессию от непонимания современниками – особенно в зрелости, когда кумиры были отвергнуты, а авторитеты превзойдены? Ему не хватало самосознания своей гениальности? Или все же требовалось некоторое внешнее подтверждение, нужда в котором скрывалась от самого себя? Одни вопросы…

Апоплексический удар – прежнее название инсульта, т. е. кровоизлияния в мозг. Наследственная предрасположенность инсульта прослеживается, но не обязательно является определяющей

Бессилье

Ницше хотел признания своего величия, не сомневаясь в нем самом. Но чтобы признать его, нужно было его понять – то есть понять его философию, принять ее и вооружиться ею. А поскольку по замыслу эти идеи несли избавление от животного рабства и открывали путь к Сверхчеловеку, счастливому в своем всевластии над миром, то и сам Ницше желал восхождения наибольшего числа людей к этой вершине развития. И страдал от ничтожности подвижек в этом направлении. Так страдает истинный врач, видя свое бессилие исцелить больного.

Бессилье – худшая из мук,
Оно приводит в исступленье.
Не дай Господь тебе, мой друг,
С бессильем испытать сраженье!

Любой прекраснейший порыв
Души иль мысли человечьей
Оно, петлей своей сдавив,
Низводит до потери речи.

О человек! Ты одолел
Родной планеты притяженье,
Но как ты слаб: небесных тел
Тебе не изменить движенье.

Ты к душам шел за шагом шаг,
Пытаясь пробудить сознанье,
Но от природы ты – не маг,
Сильней тебя непониманье.

Но человечности престиж
Границ природных не приемлет.
Ты сделал все, что мог, ты чист,
Но совесть разуму не внемлет.

И стонешь от бессилья ты
Спасти родного человека.
Ты изнемог, глаза пусты,
Душой отныне ты – калека.

А за тобой падет другой,
Душой опережая тело,
И бросишь ты, уже седой:
«И как вам всем не надоело!»

Бессилья черная гора,
Что кровью полита обильно,
Стоит сегодня и вчера,
И в будущем… Оно всесильно!

Это гордыня? Это мания величия? Если и да, то искренняя и в высшей степени гуманистическая и благородная. Вот зачем ему требовалось признание его трудов – ведь признавшие были бы уже на пути к Сверхчеловеку!

«Многого не видеть, не слышать, не допускать к себе – первое благоразумие, первое доказательство того, что человек не есть случайность, а необходимость. Расхожее название этого инстинкта самозащиты есть вкус»

(«Ecce Homo»)

Легенда