Ниточка памяти

“ПОЛИЦИЯ ОВЛАДЕЛА ПРИТОНОМ”

“Сегодня в городе в результате внезапного налёта полиции обнаружен тайный, хорошо укреплённый притон гангстеров. Шеф полиции Мейпорта Четерс заявил, что налёт последовал за прибытием вчера в город известного члена гангстерской шайки с севера. Во время налёта на особнях, расположенный в девяти милях от Мейпорта по Фернандина-роуд, было" захвачено большое количество оружия, в том числе армейские пулемёты. Налёт, по словам Честерса, стал кульминационным моментом расследования, которое проводилось в течение длительного времени.

Владелец особняка, Ч.Р.Фостер, пятидесяти лет, исчез. Предполагается, что он мёртв. Полиция разыскивает рецидивиста, который прошлой ночью гостил у него. Существуют опасения, что Фостер мог стать жертвой гангстерского убийства…”

Я с шумом ворвался в затемнённую комнату и встал как вкопанный. В полумраке я увидел Фостера, который сидел на краю кровати и смотрел в мою сторону.

— Взгляните на это! — заорал я, тряся газетой у него перед носом. — Сейчас полиция поднимает против меня весь штат. Да ещё по обвинению в убийстве! Садитесь на телефон и исправляйте положение. Если сможете. Вы, с вашими маленькими зелёными человечками! Полицейские убеждены, что напали на арсенал Аль Капоне. Я посмотрю, как вы объясните это…

Фостер смотрел на меня с интересом. Он улыбался.

— Что тут смешного, Фостер? — рассвирепел я. — Вы с вашими деньгами откупитесь, а что будет со мной?

— Извините за любопытство, — сказал он вежливо. — Но кто вы?

Временами я туго соображаю. Но это был не тот случай. Последствия того, что сказал Фостер, дошли до меня с такой ясностью, что я почувствовал слабость в коленях.

— Только не это, мистер Фостер, — пролепетал я. — Вы не должны снова потерять память. Только не Сейчас. Ведь меня ищет вся полиция. Вы — моё алиби. Вы — единственный, кто может объяснить всю эту заваруху с пулемётами и объявлением в газете. Я ведь просто приехал разузнать о работе, помните?

В моем голосе стали появляться истеричные нотки. Фостер продолжал сидеть и смотреть на меня. Лицо его выражало нечто среднее между неприветливостью и улыбкой, как у менеджера по кредитам, отклоняющего просьбу клиента.

Он слегка покачал головой:

— Меня зовут не Фостер.

— Послушайте, — выпалил я. — Ещё вчера вас звали Фостер, и это всё, что имеет для меня значение. Вы тот, кому принадлежит дом, который так переполошил полицейских. Вы тот, кого я, по их предположению, превратил в труп. Вы должны пойти со мной в полицию, сейчас же, и сказать им, что я простой свидетель, не имеющий ко всему этому никакого отношения.

Я подошёл к окну, поднял жалюзи, чтобы в комнате стало светлее, и повернулся к Фостеру:

— Я объясню им, что вы опасались преследования этих человечков…

Я смолк и вытаращил глаза на Фостера. На какое-то мгновение мне пришла в голову дикая мысль, что я ошибся: ввалился не в ту дверь. Я уже хорошо знал лицо Фостера, и в комнате было достаточно светло, чтобы отчётливо разглядеть, что человеку, к которому я обращался, — не более двадцати лет от роду.

Я подошёл поближе, не сводя глаз с его лица. У него были те же холодные голубые лаза, но морщины вокруг них исчезли. Чёрные волосы сделались гуще и, насколько я помнил, стали больше прикрывать его лоб. Кожа стала гладкой.

Выдохнув “Mamma mia”, я плюхнулся на кровать.

— Que es la dificultad?[1] — спросил Фостер.

— Заткнитесь, — простонал я. — Я уже и в одном языке путаюсь.

Я попытался обмозговать ситуацию, но никак не мог уловить, с чего начать. Всего несколько минут назад я держал фортуну за хвост, но она развернулась и цапнула меня. Мой лоб покрылся холодной испариной, когда я вспомнил, как близок был к тому, чтобы угнать машину Фостера. Сейчас, наверное, за ней охотится каждый полицейский штата. И если бы меня обнаружили в ней за рулём, то присяжным заседателям и десяти минут бы не понадобилось, чтобы признать меня виновным.